О мудрых и простых на небесах

346. Обыкновенно думают, что господство и слава на небесах более принадлежат мудрым, чем простым людям, на том основании, что у Даниила сказано: И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде (или: оправдывающие) – как звезды, во веки, навсегда (12. 3). Но не многие знают, кого следует понимать здесь под именем разумных, т.е. разумеющих, и оправдывающих. Обыкновенно думают, что это те, которые называются учеными, в особенности те, что были учителями церкви и превзошли других учением и проповедью; и между ними те в особенности, которые многих обратили к вере. Все таковые считаются здесь, по слову Даниила, разумными, или разумеющими, но на небесах они не считаются за разумеющих, если их разумение не было небесным разумением. В чем оно состоит, будет сказано ниже.

347. Небесное разумение есть внутреннее разумение, получающее начало свое от любви к истине не ради какой-либо славы мирской или какой-либо славы на небесах, но ради самой истины, которой человек проникается и наслаждается внутренне; те, что проникаются и наслаждаются самой истиной, проникаются и наслаждаются небесным светом, а если небесным светом, то и небесной истиной, даже, более того, самим Господом; ибо небесный свет есть Божественная истина, а Божественная истина на небесах есть Господь (см. н. 126-140). Этот свет проникает только внутренние начала духа (mentis), ибо эти начала так устроены, что могут воспринимать этот свет; по мере того как он проникает в них, они исполняются наслаждения, ибо все, что с небес наитствует и приемлется, вносит с собой удовольствие и приятность. От этого источника происходит настоящая любовь к истине, т.е. любовь к истине ради истины. Те, кому свойственна эта любовь, находятся в небесном разумении и сияют на небесах сиянием тверди небесной: они полны сияния, потому что истина, где бы она ни была на небесах, дает свет (см. н. 132), а твердь небесная означает по соответствию то внутреннее разумное начало, которое присуще небесному свету. Те же, напротив, которые любят истину или ради мирской славы, или ради небесной, не могут сиять на небесах, потому что они проникаются и наслаждаются не небесным светом, а мирским и что этот свет на небесах, без первого, есть сущий мрак. Тогда преобладает в уме (menti) человеческом мысль о своей собственной славе, ибо она есть цель, ради которой он действует; если же эта слава служит целью, то человек прежде всего смотрит на себя самого, а истины, которые служат ему для его славы, считает только средствами к достижению цели и пригодными для него орудиями.

Кто любит Божественные истины ради своей собственной славы, тот видит в Божественных истинах себя, а не Господа, вследствие чего духовное зрение свое, принадлежащее разуму и вере, он обращает от небес к миру и от Господа к самому себе; вот почему такие люди находятся в свете мирском, а не в небесном. По внешнему виду своему, т.е. перед людьми, они кажутся разумными и учеными наравне с теми, что обретаются в небесном свете, потому что они таким же образом выражаются, и даже иногда, судя по внешнему, с большей мудростью, ибо они подстрекаются любовью к себе и умеют показывать, будто они полны небесных чувств; но внутренний образ их, в котором они представляются ангелам, совершенно иной. Из всего этого несколько видно, кого должно понимать под именем тех разумеющих, которые будут сиять на небесах, как светила на тверди. А кого следует разуметь под теми, которые многих оправдывают и которые просветятся, как звезды на небесах, об этом будет сказано теперь.

348. Под оправдывающими многих, т.е. под обратившими других к правде, разумеются мудрые, а мудрыми на небесах называются те, что живут во благе; во благе же обретаются там те, что немедленно прилагают Божественные истины к жизни. Когда Божественная истина переходит в жизнь, она становится благом, ибо она тогда переходит в волю и любовь, а все, принадлежащее воле и любви, называется благом. Такие люди называются мудрыми, ибо мудрость принадлежит жизни; но разумеющими, или разумными, называются те, что не прилагают Божественные истины немедленно к жизни, но слагают их прежде в память, откуда они впоследствии берут их и вносят в жизнь. Каким образом те и другие различаются на небесах, можно видеть в главе, где говорится об обоих царствах небесных, духовном и небесном (н. 20-28), и в главе, где говорится о всех трех небесах (н. 29- 40). Обитающие в небесном царстве Господнем, следовательно, в третьих, или самых внутренних небесах, называются праведными, потому что они нисколько не приписывают правды (justicia) себе, но всю правду относят к Господу, а правда Господня на небесах есть благо, от Господа исходящее. Вот кто разумеется под теми, что названы оправдывающими, т.е. обратившими к правде; говоря о них же, Господь сказал: Тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их (Мат. 13. 43). Сказано, что они воссияют, как солнце, потому что они живут в любви к Господу, от него же исходящей, и что под солнцем разумеется эта любовь (см. н. 116-125); даже и свет, в котором они живут, и самые мысли их кажутся будто пламенными по той причине, что они приемлют благо любви непосредственно от Господа как небесного солнца.

349. Все те, что стяжали себе в мире разумение и мудрость, приемлются на небесах и становятся ангелами, каждый по качеству и количеству своего разумения и мудрости, ибо все, что человек приобретает на земле, он сохраняет и уносит с собой после смерти: оно продолжает там расти и пополняться, но только согласно степени его любви к истине и благу, а не свыше этой степени. Те, в которых было мало любви и желания, получают мало, но тем не менее столько, сколько могут принять по степени любви своей; те же, напротив, в которых было много любви и желания, приемлют много. Сама степень любви и желания служит как бы мерой, которая исполняется доверху, поэтому более дается тому, у кого мера велика, и менее тому, у кого мера меньше. Так делается потому, что любовь, от которой исходят наклонности и желания, принимает все то, что отвечает ей, – вследствие чего любовь и принятие соразмерны. Это самое разумеется в словах Господа: Ибо, кто имеет, тому дано будет и приумножится (Мат. 13. 12; 25. 29). Мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют вам в лоно ваше (Лук. 6. 38).

350. Все, любившие истину и благо ради истины и блага, принимаются на небеса. Любившие их много суть те, что называются мудрыми, а любившие мало суть те, что называются простыми; мудрые окружены на небесах большим светом, а простые меньшим: каждый по степени любви своей к благу и истине. Любить истину и благо ради истины и блага значит хотеть и исполнять их на деле, ибо те, что хотят и делают, те любят, а не те, которые не хотят и не делают. Первые суть и те, которые любят Господа и любимы им, потому что благо и истина исходят от Господа и сам Он пребывает во благе и в истине, а затем и в тех, которые волей и делом приемлют благо и истину в жизнь. Человек, рассматриваемый в самом себе, есть также не что иное, как благо и истина, находящиеся в нем, потому что благо принадлежит любви, а истина разуму, и человек таков, каковы его воля и разум. Из этого ясно, что человек настолько любим Господом, насколько воля его образовалась благом, а разум – истиной. Быть любимым Господом значит также любить самого Господа, ибо любовь взаимна, и тому, кто любим, Господь дает и любить.

351. В мире думают, что те, которые весьма сведущи в учении церковном и Слове или в науках, глубже и острее видят истину, чем другие, что, следовательно, в них более разума и мудрости; эти люди такого же мнения о себе самих. Но теперь будет показано, что такое истинное разумение и мудрость и что такое мнимое (spuria) и ложное.

Истинная мудрость и истинное разумение состоят в том, чтоб видеть и постигать, что такое истина и благо, и затем, что ложь и что зло, и делать между тем и другим должное различие силой внутреннего воззрения и постижения. В каждом человеке есть внутреннее и внешнее*; внутреннее есть все, что принадлежит внутреннему, или духовному, человеку, а внешнее все, что принадлежит внешнему, или природному, человеку. По мере того как внутреннее образуется и составляет с внешним одно, человек видит умом и постигает. Внутреннее в человеке может образоваться только на небесах; внешнее же образуется в мире. Когда внутреннее на небесах образовалось, тогда оно влияет на внешнее, приходящее от мира, и приводит это внешнее к соответствию, чтобы внутреннее с внешним составляло одно; когда это сделано, тогда человек видит и постигает от внутреннего начала.

Для образования внутреннего начала есть только одно средство, а именно: чтобы человек обращался взорами своими к Божественному началу и к небесам, ибо, как было сказано, внутреннее образуется на небесах. Человек же обращается к Божественному началу, когда он верит в него и верит, что от него же исходит всякое благо и истина, следовательно, всякая мудрость и всякое разумение, верит же он в Божественное начало тогда, когда он хочет, чтоб оно управляло им. Таким образом, а не другим раскрывается внутреннее в человеке (начало). Человек, который исповедует такую веру и чья жизнь согласна с ней, имеет силу и возможность стать разумным и мудрым, но для того, чтобы ему действительно сделаться разумным и мудрым, он должен узнать многое, относящееся не только к небесам, но и к миру: первое он должен узнать из Слова и от церкви, а второе из наук. По мере того как человек приобретает эти знания и прилагает их к жизни, он становится разумным и мудрым, ибо по мере того внутреннее зрение, принадлежащее его разуму, и внутреннее чувство, принадлежащее его воле, совершенствуются. Простые люди (simplices) этого разряда суть те, чье внутреннее начало раскрыто, но не развито (exculta) истинами духовными, нравственными, гражданскими и природными; они постигают истину, когда слышат ее, но не видят ее в ней самой. Мудрые же люди этого разряда суть те, чье внутреннее начало не только раскрыто, но и развито; они видят истину в ней самой и постигают ее. Из всего сказанного можно ясно понять, что такое истинное разумение и истинная мудрость. * Или ближе к подлиннику: внутренние и внешние начала.

352 Мнимое (spuria) разумение и мнимая мудрость состоят в том, чтобы не видеть и не постигать от внутреннего начала, что такое истина и благо и, затем, что такое ложь и зло, но только верить, что благо и истина, зло и ложь есть то, что называется так другими, и затем подтверждать это. Те, что не видят истину в самой истине, а в словах других, могут тогда вместо истины принять ложь и верить в нее, и даже подтверждать ее в такой степени, что она покажется истиной, ибо все утверждаемое принимает вид истины, и нет того понятия, которого бы нельзя было утверждать. Внутреннее начало таких людей раскрыто только снизу, а внешнее начало раскрыто у них только в той мере, насколько они утвердились в своих понятиях.

Итак, свет, посредством которого они видят, не есть небесный свет, а мирской, который называется природным светом; при этом свете ложь может светиться как истина и даже, когда она подтверждается, может исполниться блеска, но этого не случится при небесном свете. Менее разумные и менее мудрые в этом разряде суть те, которые сильно утвердились в этих понятиях; те же, что менее утвердились, более разумны и более мудры.

Из этого видно, что такое неподлинное разумение и неподлинная мудрость. К этому разряду, однако, не причисляются те, что в детстве принимали за истину то, что слышали от своих наставников, и которые, взросши и начавши думать по собственному разуму, не прилепляются к этим понятиям, но желают знать истину, и вследствие этого желания ищут ее, и, когда находят, внутренне проникаются ею; так как эти люди любят истину ради истины, то они видят истину прежде, чем утверждают ее. Это будет пояснено примером. Духи рассуждали между собой о следующем вопросе: зачем животное, а не человек рождается во всяком, с его природой сообразном, знании? На это им было сказано, что животное живет в порядке своей жизни, а что человек этого не делает, вследствие чего он и должен быть приведен к порядку посредством познаний и наук; но что если б человек рождался в порядке своей жизни, состоящем в том, чтоб любить Господа выше всего, а ближнего как самого себя, то он рождался бы в разумении и в мудрости, а затем и с верой в каждую истину по мере своего знакомства с ней. Добрые духи тотчас увидели и постигли, что это так, единственно по свету самой истины, но духи, утвердившиеся в одной вере и вследствие того отбросившие любовь и благостыню, не могли этого понять, потому что свет утверждаемой ими лжи заменял свет истины.

353. Ложное разумение и ложная мудрость есть то, что не признает Божественного начала, ибо кто не признает этого начала, а вместо него принимает природу – те мыслят по чувственно-природным началам и суть люди чисто чувственные, хотя бы и почитались в мире за ученых. Их ученость не идет далее того, что в мире представляется глазам их; они держат это в памяти и рассматривают почти вещественно, меж тем как эти же науки служат истинно разумным людям для образования их разума. Под науками здесь разумеются разные опытные науки, как-то: физика, астрономия, химия, механика, геометрия, анатомия, психология, философия, история народов и литературы, критика и языки.

Пастыри церкви (antistites), отрицающие Божественное начало, равномерно не возвышаются мыслью выше чувственных начал, принадлежащих человеку внешнему. Они смотрят на Слово Божие и на относящееся к нему, как другие смотрят на науки, не обращая Слово в предмет мысли или какого-либо внутреннего воззрения (intuitio), исходящего от озаренного рассудка (a mente rationali illustrata). Это делается вследствие того, что внутренние начала их закрыты, а с ними и ближайшие внешние начала; закрыты же они потому, что люди эти отвернулись от небес и в ту же сторону обратили внутренние начала человеческого духа, которые, как было сказано выше, могли бы быть обращены к небесам. От этого они не могут видеть, что такое истина и благо, ибо для них истина и благо во мраке, меж тем как зло и ложь в свете. Не менее того люди чувственные могут рассуждать, и иные с большим искусством и проницательностью, чем другие, но только на основании обманчивых представлений чувств, подтверждаемых научными сведениями; и, вследствие того что они могут таким образом рассуждать, они считают себя мудрее других. Огонь, которым возгорается любовь их при рассуждениях, есть огонь любви к себе и к миру. Вот те, что обретаются в ложном разумении и в ложной мудрости и которые подразумеваются Господом у Матфея: Видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют (13. 13-15). И в другом месте: Утаил cue от мудрых и разумных и открыл то младенцам (11. 25).

354. Мне дано было говорить с многими из ученых после отшествия их от мира; некоторые из них были весьма знамениты и известны в ученом мире по сочинениям своим, другие были менее известны, но в них скрывалась, однако, некоторая мудрость. Те, которые в сердце отрицали Божественное начало, стали до того тупыми, что они едва могли понимать какую-либо гражданскую истину и еще менее духовную. Я постигал и даже видел, что их внутренние, духу принадлежащие начала были до того замкнуты, что казались черными (такие вещи в мире духовном видимы для зрения), и потому нисколько не могли сносить небесного света, ни, следовательно, хоть сколько-нибудь воспринимать небесное наитие. Чернота, которой, казалось, облекались их внутренние начала, была темнее и больше в тех, которые в отрицании Божественного начала утвердили себя научными доводами своей учености. Такие люди в той жизни принимают с удовольствием всякую ложь, которой они напитываются, как губка водой, и откидывают всякую истину, как откидывает упругая кость то, что падает на нее.

Мне было сказано также, что внутренние начала тех, которые утвердились против Божественного начала, признавая одну природу, действительно обращаются в что-то костяное; голова же их принимает вид чего-то твердого, как бы из черного дерева, и простирающегося до самого носу, что показывает, что они уже лишились всякого постижения. Такие духи погружаются в пучины, кажущиеся болотами, в которых они мучаются морокой (phantasiis), в которую обращается их ложь. Для них адский огонь есть страсть к славе и известности, вследствие чего они восстают один на другого и с адским жаром мучают тех, которые не поклоняются им как божествам; таким образом они поочередно мучают друг друга. Вот во что переходит всякая мирская ученость, когда она через признание Божественного начала не приспособила себя к принятию небесного света.

355. Что такова в мире духовном участь этих ученых, когда они после смерти приходят туда, можно заключить из того одного, что тогда все находящееся в природной памяти и непосредственно соединенное с телесными чувствами, как, например, все вышеупомянутое научное, покоится и только научным путем выработанное рассудочное начало служит там для мысли и речи. Человек, правда, уносит с собой всю свою природную память, но находящееся в ней не подлежит более его воззрению и не переходит в его мышление, как это было, покуда он жил на земле; он уже ничего не может почерпнуть оттуда и вынести в духовный свет, потому что оно не принадлежит этому свету. Но все рассудочное, или разумное, что человек снискал себе из наук, покуда он жил в теле, согласуется со светом духовного мира. Поэтому насколько дух человека стал в мире рассудочным через познания и науки, настолько он рассудочен и по отрешении своем от тела, ибо тогда человек становится духом, тем самым, который мыслил в нем, покуда он еще жил в его теле.

356. Для тех же, напротив, которые познаниями и науками снискали себе разумение и мудрость, которые все знание свое прилагали к службам жизни и в то же время признавали Божественное начало, любили Слово и жили жизнью духовно-нравственной (см. н. 319), – для них науки послужили средством, чтобы стать мудрыми и утвердиться в том, что относится к вере. Их внутренние, духу принадлежащие, начала постигались и виделись мной как бы прозрачными от света и белого блестящего, огненного или голубого цвета, подобного алмазам, яхонтам и сапфирам. Внутренние начала принимали такой вид смотря по тому, насколько они через научное утвердили себя в пользу Божественного начала и Божественных истин.

Истинное разумение и истинная мудрость представляются такими, когда их видят в мире духовном. Такой вид их происходит от небесного света, который есть Божественная истина, исходящая от Господа как источника всякого разумения и всякой мудрости (см. н. 126-133). Основой для этого света, в котором происходят как бы разноцветные изменения, служат внутренние начала духа, а подтверждения Божественных истин предметами, взятыми из природы и, следовательно, из наук, производят эти изменения; ибо внутренний дух человека обозревает предметы природной памяти своей, и все, что тут служит к подтверждению, он как бы переплавляет огнем небесной любви, отделяет и очищает до степени духовных понятий.

Покуда человек живет в теле, он не знает этого порядка, потому что здесь он мыслит и духовно, и природно: то, что он мыслит духовно, он не сознает, а лишь то, что он мыслит природно. Но когда он приходит в духовный мир, тогда он не замечает то, что мыслит природным образом, а лишь то, что духовным; такова перемена в его состоянии. Из этого ясно, что человек становится духовным посредством познаний и наук и что они служат орудиями к приобретению мудрости, но только для тех, которые верой и жизнью признали Божественное начало; даже эти люди преимущественно перед другими принимаются в небеса и находятся там между теми, которые обитают в середине (н. 43), потому что они ближе к свету, чем другие. Они суть те разумные и мудрые на небесах, которые светятся, как светила на тверди, и сияют, как звезды; простые же там люди суть те, которые признавали Божественное начало, любили Слово и жили жизнью духовно-нравственной, но чьи внутренние, духу принадлежащие, начала не были в такой же степени развиты познаниями и науками: дух человеческий подобен почве, достоинство которой зависит от степени ее возделывания.