А. В. Васильев. Новая Господня церковь

 

Новая церковь (полное название — новая Господня церковь, которая есть Новый Иерусалим) является духовным христианским движением, основанным на религиозных трудах учёного, философа, богослова и мистика XVII столетия Эммануила Сведенборга. Сам Сведенборг никакой религиозной организации не учреждал и в своих религиозных трудах обращался ко всей общности христианского мира, вне различия между его церквями, конфессиями и сектами. Новая церковь им определялась как внутреннее духовное соединение всех христиан в Господе Иисусе Христе, вне конфессионального различия их между собою. Согласно определению, приводимому им в Учении (Небесное Учение или же Новый Иерусалим — основное содержание богословских работ Сведенборга), церковь есть не человеческое учреждение, а внутреннее духовное соединение верующих в Господе, образующее единое тело, животворный дух которого — наполняющий это мистическое тело Господь Иисус Христос.

Именно по этой причине понятие церкви в Небесном Учении кардинальным образом отличается от того, который господствует во всех остальных учениях христианства, что накладывает существенный отличительный отпечаток как на внешнюю организационную структуру новой церкви, так и на её отношение к другим христианским сообществам и даже к нехристианским религиям.

Тут мне хотелось бы отметить, что исторически, к сожалению, среди последователей Господних, или же христиан, повсеместно утвердилось несколько плотское и мирское восприятие духовного понятия «церковь», вызывающее противоестественное разделение нынешних христиан на бесконечно враждебные друг другу секты, ветви и конфессии.

Ибо духовное понятие церкви (от древнегреческого ecclesia — община) согласно Священному Писанию заключается именно в понятии единого мистического тела Христова, или же единого духовного организма, где всякий верующий в Него и соблюдающий Его заповеди есть лишь какой-либо определённый член этого тела (не по плотскому восприятию, но по духовному — член не по внешнему образу, но по соответствующему своём духовному служению в этом теле). Как об этом сказано было в Новом Завете: «Всё же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно. Ибо, как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, так и Христос. Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом. Тело же не из одного члена, но из многих. Если нога скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не рука, то неужели она потому не принадлежит к телу? И если ухо скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не глаз, то неужели оно потому не принадлежит к телу? Если все тело глаз, то где слух? Если все слух, то где обоняние? Но Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему было угодно. А если бы все были один член, то где было бы тело? Но теперь членов много, а тело одно. Не может глаз сказать руке: ты мне не надобна; или также голова ногам: вы мне не нужны. Напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее, и которые нам кажутся менее благородными в теле, о тех более прилагаем попечения; и неблагообразные наши более благовидно покрываются, а благообразные наши не имеют в том нужды. Но Бог соразмерил тело, внушив о менее совершенном большее попечение, дабы не было разделения в теле, а все члены одинаково заботились друг о друге. Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены. И вы — тело Христово, а порознь — члены» (1 Кор. 12:11—26).

И тело это, согласно Писанию, соединяется воедино и образует единый организм Господнего телесного присутствия в мире именно духовной любовью к Господнему добру, проявляемой во плоти различными делами милосердия в мире, а отнюдь не какими-либо чисто внешними предметными атрибутами, которые сами по себе могут быть лишь видимыми символическими выражениями этой духовной любви. И единственным подлинным православным и кафолическим учением в христианской церкви может быть лишь учение милосердия (или же учение о делах, совершаемых в милосердии верующим христианином), заимствуемое из Священного Писания.

Небесное Учение о таком внутреннем соединении говорит следующее: «Учение о милосердии, которое есть учение о жизни согласно догматам веры, было главнейшим учением веры в древних церквях. Это учение связывало все церкви таким образом, что из многих образовывалась одна, ибо принадлежащими к церкви признавались все те, которые жили в добре милосердия, и называли их братьями, как бы они при этом ни различались в истинах, называемых ныне истинами веры. У них один наставлял другого и наставление считалось одним из дел милосердия. Также они не раздражались, если один не принимал мнения другого, ибо знали, что каждый приемлет истину постольку, поскольку он внутренне обретается в соответствующем добре» (НИ 9).

Церковь, как мистическое тело Господнее, по сути есть духовное царство на земле или небеса Господни в мире. Именно посредством церкви небеса незримо присутствуют на земле или же обретаются в человеке, находящемся в мире природном, и присутствие это есть внутреннее единение в человеке Господнего добра жизни с истинами веры из Господнего Слова. Небеса, или же духовное Господне царство, как впрочем и церковь, согласно Писанию есть не что иное, как определённое внутреннее духовное состояние у человека — «Царство Божье внутри вас есть» (Лука 17:21). Поэтому-то, как говорит Небесное Учение, «никак нельзя сказать о ком-нибудь, что небеса находятся вне его, но до`лжно сказать, что они внутри его. …Из этого ясно, сколько ошибается тот, кто думает, что ему только стоит перенестись в среду ангелов, чтобы войти в небеса, какова бы ни была его внутренняя жизнь, и что поэтому небесная жизнь даруется каждому по непосредственной милости Господа, — тогда как ничто небесное, находящееся вне человека, не может влиять на него и не принимается им, если внутри его самого нет небес. …Так как все принимают небеса, находящиеся вне их, по качеству небес, находящихся внутри их, то подобным же образом они принимают и Господа, потому что Божественное Господа образует небеса. Вот почему когда Господь является какому-нибудь обществу, то Его видят по качеству добра этого общества, то есть не везде одинаково; не потому, чтобы эта разность была в Господе, но потому, что она в тех, которые видят Его по качеству своего добра. Даже самый вид Господа проникает их по качеству любви их к Нему: любящие Господа от всего сердца проникнуты Им до самой глубины души, а кто любит Его менее, тот и менее проникнут Им; для злых же, находящихся вне небес, присутствие Господа есть мучение. …Небеса находятся везде, где признают Господа, где верят в Него и любят Его; разнообразие поклонения Ему и разнообразие добра в том и другом обществе не предосудительно, а полезно, потому что из этого разнообразия слагается совершенство небес. Трудно объяснить это, не прибегнув к принятым и обычным в науке выражениям, которыми толкуют, каким образом совершенство единства образуется из разнообразия частей. Всякое единство, говорит наука, состоит из различных частей, ибо единство, в котором их нет, само есть ничто, не имеет формы, следовательно, не имеет качества; но когда единство состоит из различных частей и когда эти части составляют образ совершённый, в котором каждая из них дружно и стройно присоединяется к другой, тогда единство, по качеству своему, совершенно. Таким же образом и небеса составляют единст­во, состоящее из разнообразных частей, расположенных в совершеннейшем образе, ибо небесный образ (форма) есть совершеннейший из всех образов. Что в этом состоит всякое совершенство, ясно видно по всему прекрасному и приятному, что поражает одинаково и внеш­ние чувства и дух; ибо все прекрасное существует и происходит не от чего иного, как от сочетания различных, стройно составленных и согласованных частей, расположенных в совокупном или последовательном порядке; никогда это качество прекрасного не принадлежит единству, неразнообразному в своих частях. На этом основании говорят, что разнообразие приятно, и известно, что от качества этого разнообразия зависит и его приятность. Из всего этого видно, каким образом совершенство, даже небесное, происходит от разнообразия частей… Сказанное выше о небесах может быть одинаково сказано и о церкви, ибо церковь есть небеса Господни на земле. Церквей несколько, и, несмотря на то каждая из них называется церковью и подлинно есть церковь настолько, насколько добро любви и веры царствует в ней. Господь и тут из различных частей составляет одно целое, то есть одну церковь из нескольких. О каждом человеке церкви можно сказать в частности то же, что о церкви вообще, а именно, что церковь внутри человека, а не вне его и что каждый человек, в котором Господь присущ в добре любви и веры, есть также церковь» (НА 54—57).

Согласно Учению, даже и язычники не обязательно прокляты. Ибо Господь, по бесконечной милости Своей, для всякого народа предусмотрел какую-нибудь религию, посредством которой всякий из народа этого мог бы спасаться от жизни во зле, а также и от безбожия, и восходить к каким-либо своим небесам, ибо Господь не хочет гибели во зле ни единого человека на свете.

По этой-то причине, согласно Учению, и бессмысленно спрашивать, какая религия самая истинная, а нужно спрашивать — истинная для кого?

Другое дело, что, согласно Учению, в Господе существует иерархия религий и соответствующая иерархия откровения истины, ибо в едином Господнем теле, каковым является церковь всеобщая (или же все богоспасаемые в нашем человечестве), церковь Господня исполняет служение сердца и лёгких, всё же другие церкви исполняют служения, относящиеся к иным органам (вплоть до волос и ногтей). Ясно, что тело гораздо спокойнее перенесёт удаление ногтей или волос, или даже руки или ноги, чем лёгкого и уж тем более сердца. Поэтому и служение сердца для организма в целом, куда как важнее служения, скажем, пальца и уж тем более ногтей или волосяного покрова.

Но из этого вовсе не следует, что дух, наполняющий всё тело, пренебрегает его волосами, ибо, согласно Учению, полнота бытия целого заключается в совершенстве всех частей в нём.

Из вышесказанного можно увидеть, почему Небесное Учение в своих основах изначально не придавало определяющего значения каким-либо исключительно внешним, организационным формам учреждения новой Господней церкви в мире (каковое учреждение и есть, однако, главная цель этого Учения), но образование церкви мыслилось как перерождение всей общности Христиан в духе внутреннего истолкования Священного Писания христианской церкви, и в духе новой жизни согласно новому истолкованию заповедей Божественного Слова.

Достаточно легко также увидеть и то, что новая церковь, согласно Учению, есть прежде всего именно духовное движение, основанное на достаточно универсальном богословско-мистическом фундаменте, а вовсе не род обыкновенной христианской секты, обычно не выходящей за рамки организационно-отделительного процесса. И насколько личность и судьба Сведенборга принципиально отличаются от классических образцов организаторов различных сект, движений и расколов в христианстве, настолько же и новая церковь, как организованное сообщество человеческое, отличается от тривиальной практики разного рода сектантских организаций. Поэтому в этой статье мне хотелось бы познакомить читателей не только с частностями новой церкви, как определённой христианской позиции и особой клерикальной организации, но прежде всего именно с теми общими религиозными принципами, которые составляют самую суть Небесного Учения, и поэтому основу новой церкви именно как духовного движения, которое часто находит своих последователей и почитателей далеко за границами тех религиозных организаций, которые относят себя непосредственно к Господней церкви Нового Иерусалима.

Небесное Учение, которое излагается в книгах объёмом более 30 толстых томов, в своих основах является собранием текстов очень высокого интеллектуального уровня. Нужно учитывать, что тексты эти вышли из-под пера человека, всю жизнь свою посвятившего изучению практически всех натурфилософских дисциплин своего времени вкупе с глубоким проникновением в учения философских и религиозных доктрин. Для более полного понимания того, что собой представляла личность человека, имя которого стоит на первой странице этого многотомного собрания (которое включает в себя наряду с чисто богословскими трактатами также многочисленные философские тома и видения духовидца), читателю стоит познакомится более подробно с его биографией. Здесь я приведу краткое жизнеописание, составленное мною по различным источникам.

Эммануил Сведенборг родился 29 января 1688 года. Его отец Эспер Сведберг был профессором богословия в Уппсальском университете и настоятелем собора. Позднее он стал епископом в Скаре. Так как достоинство епископского сана требовало перехода в дворянское сословие, то фамилия семьи Сведберг была изменена на Сведенборг.

В доме епископа за семейным столом, за которым часто собиралось представительное собрание наиболее влиятельных и известных священнослужителей шведской короны, постоянно велись беседы на разнообразнейшие религиозные темы. Как писал впоследствии сам Сведенборг, вспоминая о своих детских годах: «Я с самого своего раннего возраста постоянно был охвачен мыслями о Боге, спасении и духовных страданиях людей». Но особенно интересным фактом из биографии его семьи является то, что его отец, лютеранский епископ, воспитывал детей лишь в общих принципах христианской веры, выбор же конфессии он оставлял за ними самими до достижения ими сознательного возраста.

В 1699 году юный Эммануил поступил на философский факультет Упсальского университета. Несмотря на свои религиозные наклонности (а возможно и благодаря им), он выбрал не богословский факультет, ибо ни одна из существовавших тогда в христианском мире теологических школ не смогла предоставить ему хоть сколько-нибудь удовлетворительного ответа на занимавшие тогда его сознание вопросы о сути Бога, вселенной и человеческого бытия.

После университета, где Сведенборг получил прекрасное образование (в частности, в совершенстве изучив латынь, греческий и древнееврейский), он всю первую половину своей жизни интенсивно занимался самообразованием. Ему удалось либо самостоятельно, либо под руководством опытных преподавателей изучить физику, астрономию и главные из естественных наук. Позднее он занимался космологией, механикой, математикой, анатомией, физиологией, политикой, экономикой, металлургией, геологией, горным делом и химией. Его труды по обработке металлов принципиально изменили положение дел в этой отрасли производства и не потеряли своей актуальности даже в настоящее время. Историки науки считают его отцом таких дисциплин, как, скажем, минералогия или физиология мозга. Его натурфилософские работы поднимались до уровня аналогичных опытов Ньютона, а некоторые его блестящие прозрения предвосхитили выводы о сути материи, к которым физика приблизилась лишь в XX веке посредством квантовой механики.

Но какие бы научные дисциплины не доводилось постигать и развивать Сведенборгу на протяжении многолетней его научной карьеры, красной нитью через всю его жизнь проходил завет, который дал ему отец, покидая Упсалу для исполнения пастырского своего долга в другом приходе: «Молю тебя, дабы ты боялся и любил Бога превыше всего остального в мире, ибо без страха Божьего все науки и все занятия ничего не стоят, но способны причинить один лишь вред». Неизменным спутником всей его жизни и неизменным маяком и вдохновителем любых его размышлений, поисков, философских или же научных выводов и заключений в любых обстоятельствах оставалась священная книга его детства — Библия, и сквозь все свои научные занятия, опыты и обобщения Сведенборг неизменно стремился узреть и постигнуть абсолютное Божественное основание вселенной и ту связующую нить, посредством которой и содержится всё творение в неизменном единстве со своим Творцом.

И однако же, невзирая на все удивительнейшие прозрения его, подчас намного превосходящие в областях натурфилософской и естественнонаучной даже самые высшие пределы современной ему науки, Сведенборг чувствовал, что постижение Божественного основания вселенной непрестанно ускользает от ума его и что он настолько же ещё далёк от понимания Божественной сути бытия нашего в конце своей научной карьеры, насколько он был далёк от понимания этого и в самом её начале. Все его научные занятия, все его усилия на этом поприще и все напряжения ума его в области постижения законов материального мира лишь подвели его под конец к уразумению им полной и совершенной невозможности оставаться хоть сколько-нибудь долее в рамках той простой и по-детски наивной христианской веры, в которой он был рождён и воспитан.

И затем для него наступает исключительно тяжкий период метаний, лихорадочных раздумий и тяжёлых духовных искушений, в которых его единственной опорой, единственной надеждой и единственным утешением оставалась лишь неизменная и простая вера его дет­ских лет во всемогущество и милость Господа нашего Иисуса Христа, заключённая для него отныне лишь в простых и незатейливых церковных песнопениях, которые память его хранила всю его сознательную жизнь как свою самую величайшую драгоценность и величайшее услаждение для своей души.

На протяжении 1744-го и 1745 годов сознание Сведенборга смущено и взволновано было различными видениями. Дух его то повергался в пучины страха, то возносился к вершинам восторга и счастья. Нечто таинственное и необоримое свершалось в сознании старого учёного, нечто совершенно не зависевшее ни от его воли, ни от его желания, нечто, что увлекало утлый кораблик его слабого человеческого сознания в неизведанные и непостижимые для простых смертных глубины океана Божественных провидений и прозрений, унося его туда стремительно и неостановимо, и ему как кормчему, попавшему в самую пучину урагана, лишь оставалось следовать по ветру совершенно неведомым для него курсом, вцепившись из последних сил в штурвал, стараясь только сохранить остойчивость своего корабля и не дать ему опрокинуться в бушующую пучину водной стихии.

Несомненно, сильнейшим из тех событий, которые довелось ему пережить в эти годы, было непосредственное посещёние Господне, которого он удостоен был 6 апреля 1744 года.

Вечером того дня Сведенборг долго и напряжённо работал, а затем прилёг и постепенно начал погружаться в состояние, промежуточное между бодрствованием и сном. И тут, как он позднее рассказывал сам, с ним произошло следующее:

«Спустя полчаса я услыхал над головою стук, после чего я испытал при продолжающемся шуме сильное потрясение с головы до ног. Мне показалось, будто надо мной находится нечто священное, потом я уснул. Примерно между 12 и 2 часами по мне снова пробежала дрожь с головы до ног, причём слышался такой шум, как если бы столкнулось множество ветров. Это привело меня в сильнейшее сотрясение и повергло ниц. В то мгновение, когда я был сброшен, я был в полном сознании, и видел, что сброшен, и дивился, что бы это могло значить. И затем я заговорил, как если бы слова извне были вложены в уста мои, и произнёс: «О всемогущий Иисус Христос, то, что Ты по Твоей великой милости соизволяешь явиться к столь великому грешнику, делает меня достойным Твоей милости! — Я сложил свои руки, и тогда показалось рука, которая крепко охватила мои руки — Ты обещал оказывать милость всем грешникам, Ты не можешь не сдержать Своего слова!» И в то же мгновение я уже был на Его лоне и видел Его лицом к лицу, и это был облик со святейшим выражением, которого нельзя и описать. Облик Его был совершенно такой же, какой носил Он, живя в мире».

Затем Господь заговорил со Сведенборгом и спросил его, имеет ли он «удостоверение о здоровье» (по-шведски sundhetsbetyg — это документ, выдаваемый соответствующими чиновниками команде судна при оставлении кораблём порта). Сведенборг ответил Ему: «Господи, Ты знаешь это лучше, чем я». «Хорошо, тогда начинай» — ответствовал Господь. И затем Он произнёс нечто, что Сведенборг истолковывал позднее как «люби Меня подлинно» или как «делай то, что пообещал». На что тот ответствовал: «О Боже, даруй мне благодать для этого! Я уразумел, что это выше моих сил!» После чего Сведенборг проснулся, содрогаясь.

Размышляя в полусне о случившемся с ним только что, он думал с изумлением: «Что это всё могло бы значить? Был ли это Христос, Сын Божий, Тот, Кого я увидел?» Он осознавал, что было бы величайшим грехом впасть в сомнение. «Но ведь нам заповедано испытывать духов», — думал он. Сведенборг начал просматривать всю свою прошлую жизнь, как он был очищаем и приуготовляем, как он пал на лицо своё и как слова молитвы были вложены в уста его. И затем — «я уразумел, что ко мне явился Сам Сын Божий, нисшедший в таких громах, который поверг меня ниц против воли моей и вложил мне молитву в уста мои; после чего я воскликнул: „Это был сам Иисус!“ И затем я молился о благодати и любви, ибо это было дело Иисуса Христа, а не моё собственное. При этом я постоянно обливался слезами, не слезами печали — но слезами счастья и радости, оттого что Господь наш соизволил явить благодать Свою такому недостойному грешнику как я».

Жизнь Сведенборга постепенно, но неотвратимо преобразовывалась все эти годы, меняя, ступень за ступенью, само качество бытия своего. Господним наитием в глубины сознания его вводилось постепенно особое Божественное постижение внутреннего духовного, в свете которого и Священное Писание, и материальный мир постепенно приобретали для него совершенно новые, скрытые доселе от любого смертного духовные очертания подлинной, Божественной реальности.

И наконец, наступил для Сведенборга тот день, когда завершилось начатое по воле Господней преобразование ума его природного, который достиг степени просветления, предопределённой ему самим провидением Господним. И тогда Господь, явившись вновь к нему уже при полной ясности его сознания, возгласил ему: «Я Господь Бог, Творец и Искупитель, Я избрал тебя для объяснения людям внутреннего духовного смысла Священного Писания и Сам буду внушать тебе то, что ты должен писать».

Как записал сам Сведенборг впоследствии: «В эту же ночь открылся и мой внутренний взор, так что я получил возможность видеть обитателей мира духов, небеса и ад и благодаря этому множество скрытых аспектов бытия. После этого я совершенно оставил мои занятия в земных науках и посвятил себя исключительно духовным постижениям, и Господь Сам руководил моими записями об этом».

Вся вторая половина жизни Сведенборга в мире была затем посвящена уже исключительно написанию разного рода теологических сочинений, в основном комментариев к Библии, которые составляют более 20 томов. Его религиозная деятельность решительно отличалась от практики сектантов, так как он, по свидетельству современников, не стремился вербовать прозелитов и навязывать своё мнение окружающим. Несмотря на это, он весьма часто подвергался ожесточенным нападкам со стороны некоторых богословов, и были попытки даже пресечь его деятельность административными мерами, впрочем потерпевшие полный крах.

Вплоть до 1759 года Сведенборг публиковал свои книги анонимно, но в том году произошло событие, которое привлекло к имени его всеобщее внимание и побудило читающую публику задуматься о возможной связи анонимно публикуемых книг, содержащих описания видений из потустороннего мира, с личностью почтенного шведского барона.

В июле этого года Сведенборг как-то был приглашён на обед к богатому купцу Вильяму Кастелю, жившему в городе Готтенберге (который удалён от Стокгольма на расстояние более 70 километров). Около шести часов вечера он внезапно вышел из комнаты в сад, откуда вернулся очень бледный и встревоженный, говоря что в Стокгольме сильный пожар и что пламя охватило уже значительную часть города. В беспокойстве он несколько раз после того оставлял комнаты и объявил наконец, что дом такого-то его знакомого уже обратился в пепел и что его собственный дом находится в большой опасности. Выйдя ещё раз около восьми часов, он возвратился уже с лицом совершенно спокойным, говоря: «Слава Богу, пожар погашен, огонь остановлен за три дома до моего». Всё это произвёло большое впечатление в городе, и дошло до сведения губернатора, который на другой день пригласил Сведенборга к себе и получил от него подтверждение всего сказанного им накануне, с описанием малейших подробностей пожара. Лишь на третий день в город прибыл гонец Стокгольмской торговой палаты с подробностями пожара в столице. Вести, доставленные гонцом и рассказ Сведенборга совпали даже в мельчайших деталях.

Случай этот принёс Сведенборгу европейскую известность, и в дальнейшем ему достаточно часто докучали разнообразные посетители, умолявшие его разрешить ту или иную их проблему, для чего была необходима помощь от кого-либо, пребывающего уже в потустороннем мире.

Не занимаясь подобной практикой регулярно, Сведенборг тем не менее иногда и не оказывал подобным просителям. Об одном из таких случаев рассказывают следующую историю.

После внезапной кончины голландского посланника при стокгольмском дворе, графа Мартевиля, ко вдове его обратились с требованием значительной суммы денег за поставку каких-то вещей в дом покойного, которую, как ей было известно, муж её заплатил в своё время. Однако она не могла предоставить при этом нужной квитанции, так как не знала, где её искать. В таком положении она по совету своих знакомых и более, впрочем, из любопытства, чем из каких-либо других побуждений, прибегла к услугам Сведенборга с просьбой узнать от своего покойного мужа, где положена квитанция, и получила согласие. Через некоторое время Сведенборг пришёл к ней и объявил, что виделся с её мужем и получил от него обещание заняться немедленно поиском расписки. Ещё через восемь дней мадам Мартевиль во сне явился её муж и сообщил ей, в каком именно месте находится спрятанная квитанция. Там она нашла не только расписку, но также и бриллиантовую заколку, которая до этого момента считалась безвозвратно утерянной. Придя на следующее утро с визитом, Сведенборг сказал ей, прежде чем она сообщила ему о находке, что он опять встречал её мужа, но разговор их был очень короток, так как последний спешил к ней, чтобы рассказать, где искать расписку.

Ещё более удивительна история с секретом королевы. Шведская королева Луиза Ульрика, желая лично убедиться в справедливости того, что ей рассказывали о духовидческих способностях Сведенборга, решила как-то подвергнуть его испытанию. Пригласив его во дворец, королева между разговором спросила у него, справедливо ли говорят, что он может общаться с умершими. Получив утвердительный ответ, она спросила его затем, не смог бы он принять от неё поручение к её умершему брату, принцу Вильгельму. Сведенборг отвечал, что исполнит её поручение с большим удовольствием, и королева, отведя его в сторону, изъявила желание узнать от него, о чём говорил с ней брат в последние минуты их свидания, перед самым отъездом её в Стокгольм. Королева очень хорошо знала, что принц никому бы не пересказал содержания их разговора и она также никогда об этом ни с кем не говорила.

Через несколько дней Сведенборг опять посетил дворец и по приглашению королевы, войдя с ней в особую комнату, в присутствии только государственного советника графа Шверина, остававшегося в некотором отдалении, передал ей разговор её с принцем со всеми подробностями места, времени и обстоятельств, при которых он происходил. Королева при этом так была поражена, что почувствовала себя дурно, и пришла в себя лишь через несколько минут.

Общественная репутация духовидца, сопровождаемая даже некоторым оттенком скандальности, разумеется, значительно осложняла Сведенборгу последние годы его жизни в нашем мире, а впоследствии служила не раз хорошим подспорьем всем недоброжелателям изложенного через него для человечества духовного Учения, а также и для всякого рода огульных и компрометирующих его обвинений.

Может даже показаться, что все эти его способности, и уж тем более их публичная демонстрация, были чем-то совершенно излишним, без чего Учение, изложенное в его книгах, только выиграло бы. Но провидение Господне, которым попущены были как собственно сами экстраординарные способности Сведенборга, так и любое их конкретное проявление в том или ином случае, ничего не делает попусту или напрасно.

Как писал об этом сам Сведенборг, в книге «Духовный дневник», видения из другого мира, полученные им благодаря этим способностям, «даны сейчас вместо чудес, и если бы их не было, то люди не постигали бы качества, книгам этим присущего, не покупали бы их, не читали бы их, совершенно их не понимали бы, и не проникались бы ими, и им бы совершенно не верили бы, одним словом, оставались бы в полном неведении относительно предмета [там излагаемого]. Те же, кто мнит себя образованными, те их просто отвергнут [в любом случае]» (4123).

Окончательно же перешёл Сведенборг в мир духовный по завершении всех предписанных ему Господом трудов 29 марта 1772 года, причём известно, что он как минимум дважды предсказал дату своей смерти.

Перед кончиной Сведенборга посетил ряд его друзей, многие из которых просили его в преддверии смерти и перед лицом близкой встречи с Создателем подтвердить или опровергнуть истинность того Учения, которое было изложено в его книгах. Всем им Сведенборг отвечал с одинаковой твёрдостью:

«Мною не написано ни одного слова лжи, я всегда говорил только правду. Если вы по-прежнему останетесь верны Господу и пребудете всегда в служении Ему Единому, отвергая всяческое зло, как грех против Бога, и если вы будете снискивать и желать исключительно Слова Божьего, которое я призываю здесь в свидетели того, что всё сказанное мною, от первого и до последнего слова, пребывает в согласии с Божественной Истиной, то и вам также откроется истинность всего того, что сказано было в моём учении. Как несомненно то, что вы видите меня сейчас своими глазами, так несомненна и истинность всего того, что было мною написано. Я сказал бы вам и много более этого, если бы на то было соизволение Господне. Когда Вечность примет вас, то вы сможете увидеть всё это уже своими собственными глазами, и тогда мы сможем обсудить с вами всё это до конца».

* * *

При самом первом подходе к разбору книг Небесного Учения может возникнуть впечатление, что феномен этого Учения прежде всего связан именно с личностью Эммануила Сведенборга, уже и самой по себе достаточно уникальной и неординарной не только для своего времени, но для истории нашего человечества в целом.

Но на самом деле собственно личность этого действительно выдающегося человека, при посредничестве которого человечеству нашему было ниспослано Небесное Учение, не играла принципиально той ключевой роли, которая обычно принадлежит личности основателя всякой иной философской и религиозной системы. Ибо как писал сам Сведенборг: «Я свидетельствую в истине, что Господь явился предо мной, Его слугой, и послал меня исполнить эту обязанность [получить учение для Новой Церкви и опубликовать его]. Вслед за тем Он открыл зрение моего духа, дозволив мне, таким образом, войти в духовный мир, и дал мне возможность видеть небеса и ады, а также беседовать с ангелами и духами, чем я и занимаюсь в течении уже многих лет без перерыва. Я подтверждаю также, что с первого дня моего призвания я не получил ни одного наставления в учениях этой церкви ни от одного ангела, но только от Господа при чтении мною Слова» (Истинная христианская религия, 779).

Отсюда, из этого его собственного свидетельства, с очевидностью вытекает, во-первых, что учение это ни в малейшей мере не является плодом его собственного ума, сколь бы выдающимся ум этот ни был сам по себе, а было целиком и полностью ниспослано ему свыше, и, во-вторых, что оно было получено им не путём какой-либо диктовки, посредством иного духа или даже ангела, а было обретаемо им посредством наития, дарованного ему Самим Господом, при чтении текстов Ветхого и Нового Заветов.

Суть этого Божественного дара — наития, или же Божественного постижения, который Сведенборг получил от Господа, заключалась в способности видеть внутреннюю, или же духовную, сторону предметов природных, а также идей и явлений мира материального. Ибо, как ему открыто было впоследствии, всё, что существует в мире материальном, плотском и природном, всё это есть лишь отражение, или же соответствие, для того, что существует в мире субстанциальном, или же духовном.

Согласно тем законам бытия, которые открыты были духовному взору Сведенборга, с одной стороны мир, природный существует лишь как следствие существования мира духовного (который, в свою очередь, существует лишь как следствие Божественного Бытия от вечности), но в то же время мир природный является не просто отражением, но опорой, содержащим и основание для существования мира духовного. Проще говоря, всё, существующее в материальной вселенной, начала свои заимствует от мира духовного, но все субстанции мира духовного существование своё обретают лишь тогда, когда эти начала бытия завершение своё обретают в мире природном.

Для лучшего понимания я приведу здесь пример, относящийся к материальному и духовному бытию человека. Человек, пока он живёт в мире, обладает телом и телесным, природным, сознанием, благодаря которому он может в мире природном существовать и действовать. Но материальная плоть сама по себе совершенно мертва (она в Священном Писании обозначается как глина из которой Бог сотворяет человеческое тело), и жизнь свою заимствует из духа, который Господом вкладывается в человека при рождении его (что в Писании изображено как вдыхание Богом духа в Адама, после чего он и стал душою живою). Откуда и следует, что в человеке на самом деле живёт дарованный от Бога дух, а природное тело есть лишь тот инструмент, посредством которого дух этот может действовать в мире природном. Но, с другой стороны, и формирование духа человеческого в его индивидуальную душу было бы совершенно невозможным, если бы не существовало облекающего и содержащего эти духовные субстанции тела природного.

Совершенно очевидно при этом, что человек и его дух — это не совсем одно и то же и что человеческая личность, как феномен чисто природный, не есть адекватное отражение полноты обитающего в нём духа — феномена мира духовного. Но в то же время это и не две различные личности, обитающие в одном теле, ибо тело без духа не обладает никакой самостоятельной жизнью и никаким отдельным, самостоятельным существованием. Откуда и следует, что дух, душа (как жизнь духа в теле) и собственно тело есть лишь три составляющие единой человеческой личности, соединяемые в единое бытие по определённому внутреннему закону, благодаря которому из столь даже несколько антагонистичных частей складывается единая полноценная личность.

Согласно Небесному Учению, соединение этих частей происходит посредством закона соответствий.

Не желая чересчур углубляться в объяснение закона этого в его деталях, я лишь приведу здесь две цитаты из Учения, которые имеют непосредственное отношение к понятиям этим и которые, как я надеюсь, послужат в некотором роде иллюстрацией к вышесказанному.

«Кто не знает Божественного порядка относительно степеней, тот не может понять, каким образом небеса могут различаться между собой, и равно понять, что такое человек внутренний и человек внешний. Большей частью в мире не имеют другого понятия о внутреннем и внешнем, или о высшем и низшем, как о чём-то непрерывном или нераздельном, идущем от чистейшего до грубейшего; меж тем как внутреннее с внешним не связано, а раздельно. Степени бывают двоякого рода: сплошные и раздельные (gradus continui et discreti). Сплошные подобны степеням света от яркого пламени до потёмок, или подобны степеням ясности предметов по мере их освещёния, или ещё подобны степеням чистоты воздуха от низших его слоев до высших; эти степени измеряются расстояниями. Напротив того, степени не сплошные, а раздельные различны, как начало и конец, как причина и следствие, как производитель и произведение. Всякий наблюдатель увидит, что каждая вещь в мире, как вообще, так и в частности, создаётся и образуется по этим степеням, то есть что от одной вещи происходит другая, от другой третья и т. д. Кто не дойдёт до постижения этих степеней, тому никак не понять ни отличия одних небес от других, ни различия способностей внутреннего и внешнего человека, ни различия между миром духовным и природным, ни различия между духом человека и телом его, не уразуметь, что такое и откуда происходят соответствия и изображения (repraesentativa) и что значит наитие. Люди чувственные не понимают этих различий; они даже в этих раздельных степенях видят одно сплошное, и потому, по их понятию, духовное есть не что иное, как природное, только более чистое. По этой причине такие духи стоят снаружи (как бы за порогом) и далеки от разумения.

Не постигнув, что такое соответствие, нельзя иметь никакого ясного понятия о духовном мире, о влиянии его на природный, о том, что такое духовное сравнительно с природным, ни ясного понятия о духе человеческом, называемом душой, ни о её деятельности в теле, ни о состоянии человека после смерти; поэтому следует объяснить, что такое соответствие и в чём оно состоит. Таким скажем прежде, что такое соответствие: весь природный мир соответствует духовному миру не только в общем, но и в каждой своей частности, поэтому обо всём, что в природном мире получает существование от духовного мира, говорится как о соответствующем. Должно знать, что природный мир есть и существует вследствие духовного мира совершенно так же, как последствие от своей причины. Природным миром называется всё пространство, находящееся под солнцем и получающее от него свет и тепло; всё от него существующее принадлежит этому миру. Духовным же миром называются небеса, и всё существующее в небесах принадлежит тому миру.

Так как человек являет в себе небеса и мир в малом виде согласно большому образу их, то в нём есть и то и другое: мир природный и мир духовный. Внутренние начала, принадлежащие духу его и относящиеся к разуму и воле, составляют его духовный мир, внешние, принадлежащие его телу и относящиеся к его чувствам и действиям, составляют его природный мир. Итак, всё, что находится в природном мире человека, то есть в чувствах и действиях его тела, и происходит от его духовного мира, то есть от разума и воли его духа, называется соответствием.

По свойству человеческого лица можно иметь понятие о соответствии: на лице, которое не привыкло к притворству, все чувства духа представляются в их естественном виде, как в первообразе; поэтому лицо и называется изобличителем духа. Таким образом, духовный мир человека проявляется в его природном мире, то есть мысли его разума — в речи, а желания его воли — в движениях тела; словом, всё, что проявляется в теле, будет ли оно на лице, в речи или телодвижениях, называется соответствием.

Из этого также видно, что такое внутренний человек и что такое внешний: что внутренний человек — тот, который называется духовным, а внешний — тот, который называется природным; что один отличается от другого, как небеса от земли, и что всё проявляющееся и существующее во внешнем, или природном, человеке проявляется и существует вследствие внутреннего, или духовного» (НА 88—92).

Закону соответствий подлежит всё, существующее в созданной вселенной — всякий феномен природный, всякое событие, всякая идея, всякое существо живое, всякий минерал, всякое растение, в общем — всё сущее существует по этому закону и лишь благодаря ему, ибо по этому закону осуществляется общее творение вселенной.

И прежде всего это касается того, что составляет тот осевой стержень, на который всё в сотворенной вселенной нанизано, как петли, составляющие вязанную ткань, на свою несущую основу, а именно — Господнего Слова — от его высшей степени, именуемой в первом стихе Евангелия от Иоанна Логосом, и до его самой последней, или же природной степени — Священного Писания. Относительно этого Небесное Учение говорит, что «Слово Божье написано одними соответствиями: всё, что содержится в нём до последней частицы, есть соответствие; поэтому если бы человек был знаком с наукой соответствий, то он мог бы разуметь Слово в его духовном смысле и познать такие тайны, которых по смыслу буквы вовсе не видно. В Слове есть два смысла: один буквальный, а другой духовный. Смысл буквальный говорит о земном, а духовный о небесном; а так как соединение небес с миром совершается через соответствия, то и Слово дано было в таком виде, чтоб в нём все, до последней йоты, имело своё соответствие» (НА 114).

Итак, согласно Небесному Учению, в книгах Священного Писания Ветхого Завета, в его внутреннем, или же подлинном, смысле заключена и описана не история жизни и верований маленького семитского племени, обитавшего на ничтожном клочке суши на протяжении последних нескольких тысяч лет. Ибо если бы книги эти говорили бы нам исключительно о том, что мы можем извлечь из тех историй, легенд и сказаний, которые заключены там в художественных и поэтических оборотах древнего и достаточно примитивного (хоть и не лишённого подчас огромной выразительности) языка земледельцев и скотоводов, то они в наше время были бы интересны лишь историкам, любителям древностей да представителям иудаизма, основывающим на них определённые религиозные амбиции. Эти книги повествовали бы тогда исключительно о вещах плотских, материальных и телесных и не имели ни малейшего значения, кроме историко-познавательного, ни для одного мало-мальски рационального человека.

Дело в том, что даже с чисто религиозной точки зрения боговоплощение Иисуса Христа и написание нового Священного Писания — или же Писания Нового Господнего Завета, совершенно обесценивало все религиозные претензии сторонников «ветхозаветности». Ибо, поскольку в Господе старый закон исполнился полностью и до конца, и новый закон, закон духа и благодати, был дан верным народа Божьего на земле этой, то старый закон обращался лишь в историческое свидетельство, пусть и почитаемое, но совершенно бесполезное и бессмысленное с точки зрения живой Господней Церкви, существующей отныне исключительно в духе нового закона. И более того, нежелание оставить старый закон и вступить под сень закона нового автоматически приводила всякого, так поступающего, к прямому богоотступничеству, ибо новый закон не был просто дополнением к закону ветхому, но был даваем вместо него, и взирающий к исполнению старого закона с неизбежностью вступал в конфликт с исполнением закона нового, что ярко проявилось и стало самоочевидным уже и во времена апостольские.

Рассматриваемое же вне контекста Нового Завета, Священное Писание Ветхого Завета вообще выглядит не более значимым, чем все остальные религиозные эпосы, составленные на этой планете приблизительно в то же время, и даже ещё гораздо раньше, — чем Веды, Калевала, предания индейцев Южной Америки или кельтские сказания.

Ибо по букве своей предания Ветхого Завета говорят исключительно о плотском, телесном и мирском, и даже когда они говорят о вещах Божественных, духовных и нематериальных, они всегда говорят об этом с точки зрения телесной, плотской и материальной. Что и неудивительно, если принять во внимание, среди какого народа Писание это провозглашено было.

Я думаю, что ни у одного более-менее рационального и духовного христианина нашего времени (да и не только у христианина) не может вызвать ни малейшего сомнения тот тезис, что Господь Бог, Творец всей Вселенной, Бог-дух, Духовный Спаситель и Искупитель рода человеческого в Божественном Слове Своём, исходящем от Его неизреченной Божественной мудрости, может говорить лишь о вещах исключительно Божественных, неизречённо высоких духовно и вечных. Ибо каждый говорящий всегда выносит говоримое из сердца, сознания и разума исключительно ему одному присущих, Господь — из Господнего, ангел — из ангельского, человек — из человеческого и дьявол — из дьявольского. Посему полагать, что животворное и вечное Слово Господне, даже в своей земной инкарнации, будет говорить нам о чём-либо ином, кроме Божественного, неизреченно Духовного и Вечного, было бы попросту логическим нонсенсом.

Но конечно, Творец вселенной, разговаривая с человечеством жестокосердных, примитивных, плотских, жадных до всего телесного и крайне малоинтеллектуальных скотоводов, воинов и земледельцев, попросту вынужден был говорить исключительно и единственно понятиями и образами родного им языка, иначе Он не был бы ими ни понят, ни уж тем более воспринят к поклонению. Однако, с другой стороны, как сказано было выше, Он не мог при этом говорить с ними ни о чём ином, как лишь о Своём собственном, или же Божественном, иначе Он не был бы Тем, кто Он есть на самом деле, то есть абсолютной любовью и абсолютной истиной от вечности.

Согласно Небесному Учению, для совмещёния этих двух столь вопиюще противоречащих друг другу задач Творец вселенной должен был найти совершенно примиряющий их между собой метод общения с нашим человечеством. И такой метод был Им не только найден, но он Им был полностью и максимально эффективно использован, и в воплощении Христовом он был даже раскрыт для всякого подлинно верующего.

В Новом Завете есть несколько эпизодов, где Иисус Христос толкует Ветхий Завет. Так вот, Он всегда его там толкует лишь одним-единственным способом — аллегорически. Ибо аллегория — это тот единственный метод, посредством которого Творец вселенной, Господь от вечности — абсолютная истина в себе самой — мог разговаривать тем языком и теми понятиями, которыми написан Ветхий Завет (а во многом и Новый Завет, хотя там внутренний, Божественный аллегорический смысл гораздо ближе уже к смыслу буквы, нежели в Ветхом Завете, ибо там часто Господь говорит непосредственно, пусть ещё и в Своей непрославленной ипостаси).

И именно посредством аллегорий этих глас Господень в Его Божественном Слове говорит нам не о том, о чём слышат наши плотские уши, а о том, что должен услышать дух наш в сокровенных аллегориях Его Божественных притч, которыми Он там с нами разговаривает, о том, что всякий подлинно верующий и следующий Слову Господнему верующий, под водительством Святого Духа Господнего, без особого труда там в состоянии будет услышать, если только пойдёт по пути очищения своего по тяжким крёстным путям заповедей Господнего Слова. Ибо, согласно Небесному Учению, только заповеди, относящиеся там к жизни — гражданской, нравственной и духовной, сказаны там были не аллегорически, но непосредственно для исполнения нами (хотя даже и в них там сокрыты Божественные аллегории, уводящие дух читающего их в просветлении к вечности).

Впрочем, согласно Учению, для подлинно животворящего, спасающего, оживляющего и духовно возрождающего Божественного Слова одних только аллегорий, пусть даже и бесконечно глубоких самих по себе, было бы на самом деле совершенно недостаточно. Ибо аллегория есть лишь способ передачи определённой информации и ничего более. Если б смысл Господнего Слова заключался бы единственно в сообщении человеку какой-либо интересной (пусть даже и весьма глубокой и возвышенной) информации, то оно не могло бы выполнять своей главной функции, а именно: соединять в себе, своим посредст­вом Господа и человека, небеса и землю, мир духовный и мир природный, то есть не смогло бы нести в себе тех главных своих функций, которые подлинно делают его живым и истинно Божественным Господним Словом и отделяют его принципиально от любого иного теософского или философского учения в этом мире, насколько бы те сами в себе не были глубокими, интересными и поучительными.

Ибо, согласно Учению, Святое Божественное Слово принципиально отличается от любой мирской книги и от любого человеческого учения тем, что в нём всегда непосредственно и неизменно обитает живая душа его, или же Сам Господь Духом Своим Святым, которому Слово это служит лишь восприемлющим его незримое духовное присутствие телом.

Книга Небесного Учения веры, опубликованная первой, — «Тайны небесные», которая была построена по принципу духовного истолкования двух книг Ветхого Завета — Бытие и Исход, и где, по сути, было духовно истолковано почти всё Слово Ветхого и Нового Заветов (книга эта в латинском подлиннике занимает 8 томов in quarto), начиналась следующими словами:

«Что Писание Ветхого Завета содержит в себе небесные тайны и что всё в них в общем и в частности относится к Господу, к Его небесам, к церкви, к вере и к тому, что с ней связано, ни один смертный не может понять по буквальному смыслу; ибо по букве или по буквальному смыслу видно лишь то, что относится к внешней стороне иудейской церкви, хотя во всём есть внутренний смысл, не проявляющийся в смысле внешнем, за исключением немногих изречений, которые Господь открыл и разъяснил апостолам.

 Но христианскому миру ещё совершенно неведомо, что всё в Слове, как в общем, так и в частности, даже в малейших деталях до мельчайшей йоты, означает и заключает в себе духовные и небесные предметы; поэтому так мало внимания уделяется Ветхому Завету. Однако то, что Слово действительно обладает таким свойством, может быть известно уже из одного рассуждения о том, что Слово, принадлежащее Господу и от Него исходящее, не могло бы существовать, если бы не содержало в себе того, что относится к небу, к церкви и к вере; и если бы оно не было таковым, то не могло бы называться Господним Словом, не говоря уже о том, чтобы иметь какую-либо жизнь в себе. Ибо откуда происходит его жизнь, как не от присущего жизни, то есть не от того, что, в общем и в частности, относится к Господу, который и есть сама жизнь? Поэтому всё, что внутренне не относится к Нему, не имеет жизни; действительно, любое выражение в Слове, не содержащее Его в себе, то есть не относящееся к Нему, не является Божественным.

 Без такой жизни Слово в отношении буквы мертво, ибо со Словом происходит то же, что и с человеком, который — как известно в христианском мире — является как внутренним, так и внешним. Внешний человек отдельно от внутреннего является плотским и поэтому мёртвым, ибо живёт внутренний человек и наделяет жизнью внешнего. Внутренний человек является душою внешнего человека. То же происходит и со Словом, которое относительно буквы подобно телу без души.

Когда мысль привязывается только к буквальному смыслу, то невозможно увидеть, что в нём содержится все вышесказанное» (ТН 1-4).

В этих словах было, как в своей квинтэссенции, изложено как бы кредо Небесного Учения относительно того, чем именно является и что собой представляет Божественное Господне Слово, самое высшее измерение которого есть тот самый Божественный Логос, о котором говорит нам Евангелие от Иоанна: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Бог был Словом. Всё через Него было сделано, и без Него ничто не было сделано из того, что было сделано. В Нём была жизнь, и жизнь была светом людей. И свет во тьме светит, и тьма его не объяла». А последние начала, или крайняя плоть, Божественного тела этого Логоса есть Священное Писание, или же Слово изречённое и запечатлённое в писаных на земле книгах.

Согласно Учению, в этих словах Евангелия от Иоанна Логос есть Божественная Истина в абсолюте, или же Сам Господь Иисус Христос. Ибо, согласно Учению: «У Иоанна читаем: „Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Бог был Словом. Всё через Него было сделано, и без Него ничто не было сделано из того, что было сделано. В Нём была жизнь, и жизнь была светом людей. И свет во тьме светит, и тьма его не объяла. И Слово стало плотью, и обитало среди нас, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца“. У него же: „Свет пришёл в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы“. И в другом месте у него же: „Доколе свет с вами, веруйте в свет, да будете сынами света. Я как свет пришёл в мир, чтобы всякий верящий в Меня не оставался во тьме“. Из этого следует, что Господь есть от вечности Бог, и Он есть Тот Господь, который родился в мире; ибо говорится: „Слово было у Бога, и Бог был Словом“; потом: „Всё через Него было сделано, и без Него ничто не было сделано“, а затем — „Слово стало плотью, и мы видели славу Его“. В церкви мало понимают, почему Господь назван Словом; но Он назван Словом потому, что Слово означает Божественную истину, или Божественную мудрость, Господь же есть сама Божественная истина, или сама Божественная мудрость, поэтому Он также называется светом, о котором говорится, что Он пришёл в мир. А так как Божественная мудрость и Божественная любовь составляют одно, в Господе же они от вечности одно, то также говорится:  „В Нём была жизнь, и жизнь была светом людей“. Жизнь есть Божественная любовь, а свет — Божественная мудрость. Они составляют одно, что разумеется под словами: „Вначале Слово было у Бога и Бог был Словом“; „у Бога“ значит „в Боге“, ибо мудрость содержится в любви, а любовь в мудрости; то же в другом месте у Иоанна: „Прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира“. „У Тебя Самого“ значит „в Тебе Самом“, поэтому и говорится, что Бог был Словом, и в других местах, что Господь в Отце и Отец в Нём, потом, что „Отец и Он — одно“. А так как Слово есть Божественная мудрость Божественной любви, то и следует, что Оно есть Сам Иегова и поэтому Господь, через Которого всё было сделано и без которого ничто не было сделано, ибо всё сотворено Божественной любовью через Божественную мудрость» («О Господе», 1).

Отсюда совершенно чётко увидеть можно, что Священное Писание, согласно Учению, — это не просто книга в человеческом понимании этого слова, то есть не просто источник мёртвой информации, пусть даже и информации о вещах Божественных, возвышенных и священных, но что Священное Писание есть тело Самого Господа Иисуса Христа, или же некое Божественное Семя, которое оживотворяется и прорастает плотью Господней в людях, принадлежащих к церкви, если только они веруют в Него согласно этому Священному Писанию и живут согласно вере этой в заповедях жизни, там им предписанных.

Отсюда можно также понять, в чём, согласно Учению, заключена подлинная святость Слова, где и каким именно образом пребывает в мире, в церкви Своей, Господь Иисус Христос, а также и множество таинств церкви христианской, подлинный смысл которых до Учения оставался тёмен для верующих, включая сюда, скажем, то же таинство Господней Вечери, или причастия.

Отсюда же видно, почему, хотя во внешнем смысле своём Священное Писание и кажется подчас людям текстом ничем особо не выдающимся, именно в нём и именно посредством его Сам Господь Бог Иисус Христос, Творец вселенной, пребывает в мире нашем, и почему столь животворно и душеспасительно верование в истины этого Писания, следование заповедям его, и даже попросту чтение его в духе благоговения и внутреннего трепета. Ибо, как говорит об этом в ином месте Небесное Учение: «Слово, в буквальном смысле, не отличается ничем от обыкновенных мирских сказаний, и, более того, многие мирские книги кажутся превосходящими его в красоте и изысканности стиля, но тем не менее Слово есть Божественное истинное, в котором находится Божественная мудрость и Божественная жизнь, и слог Слова есть самый слог Божественный, с которым никакой другой слог, как бы возвышен и превосходен он ни казался, сравниться не может, ибо относится к нему как тьма к свету. Слог Слова таков, что он свят во всяком смысле и во всяком слове, да ещё по местам и в самих буквах, а посему Слово соединяет человека с Господом и отверзает Небо… По причине того, что Слово, в буквальном его смысле не отличается ничем от обыкновенных мирских сказаний, люди, поклоняющиеся природе вместо Бога и предпочитающие таковое Божественному поклонению, те, которые мыслят только от себя и через своё собственное, а не через небо от Господа, могут очень легко впасть в ошибочное мнение относительно Слова и в полное к нему небрежение и начать говорить про себя при чтении его: «Что бы это всё могло значить?», «Разве всё это Божественно?», «Подобает ли Богу, который обладает мудростью бесконечной, разговаривать таким образом?», «Где же здесь приписываемая святость, и не произошла ли она попросту от человеческой религиозной доверчивости? …Человек, так мыслящий, не думает о том, что сам Иегова, Сам Бог неба и земли, изрёк Слово через Моисея и пророков; и что поэтому Слово не может не быть Божественной истинной, потому что то, что сказано Самим Иеговой, есть сама Божественная истина. Он и о том не думает, что Господь, будучи одним с Иеговой, изрёк Слово, писанное евангелистами — многое из уст своих, а остальное из духа уст своих, который есть Святой Дух; отсюда происходит сказанное Им Самим, что в словах Его есть жизнь, что Он есть свет просвещающий и что Он есть истина» («О Священном Писании», 52).

Из сказанного выше о Небесном Учении я хотел бы сделать здесь два весьма существенных вывода. Первый из них заключается в том, что Небесное Учение веры, согласно собственному свидетельству, было получено Сведенборгом не от кого иного, как непосредственно от Самого Господа. Второй же — в том, что Учение Сведенборг получал не путём внешнего сообщения, или же вербального общения, каковым образом получены были откровения в церкви, начиная со времён Авраама и кончая Павлом, но они были обретаемы Сведенборгом посредством внутреннего вдохновения от Господа при чтении Священного Писания, благодаря каковому Божественному вдохновению (постижению, или же наитию) Сведенборг, читая книги Писания Ветхого и Нового Заветов прозревал сквозь оболочку их внешнего, или мирского и телесного смысла, или же сквозь субстанции природные Священного Писания, самую душу живого Божественного Слова, то есть высшие, духовные смыслы заключённой там Божественной Мудрости.

У рассматривающих Учение бытуют два основных заблуждения относительно того, каким образом оно Сведенборгом было получено. Многие склонны приписывать всё, изложенное в Учении непосредственному откровению, полученному Сведенборгом исключительно из внутренних источников собственного сознания (что бы под этим ни понималось). Такие люди не замечают однако же, что Сведенборг сам говорит, что всё, им обретённое, он получал единственно при чтении Священного Писания, то есть Учение от первой альфы своей и до самой последней своей омеги было извлечено Сведенборгом (или, правильнее было бы сказать — Господом через Сведенборга) только посредством буквального смысла Священного Писания христианской религии. Особенно хорошо это видно в его книге «Тайны небесные», которая была построена по принципу классического богословского трактата. В ней всякое положение Учения не только отталкивается всегда от буквального смысла Священного Писания, но оно смыслом этим (то есть многочисленными параллельными цитатами) там всегда и подтверждается. То есть Сведенборг никогда не требует от своих читателей, чтобы они попросту верили ему на слово: дескать, всё, что я говорю — это от Господа, и потому вы не имеете ни малейшего права в этом сомневаться. Нет, наоборот, через всё Небесное Учение веры лейтмотивом проходит призыв доверять всегда и исключительно Священному Писанию, или же Господнему Слову, и поверять по нему любое религиозное учение веры (включая сюда и само Небесное Учение). В доказательство этому приведу несколько цитат оттуда.

«Учение веры должно быть почерпнуто и доказано из буквального смысла Слова, и это потому так, что Господь присутствует у человека лишь в буквальном смысле Слова, и нигде более, откуда озаряет и научает его истинному Церкви, и что Господь никоим образом ничего не творит, иначе как только в полноте; Слово же в своём буквальном смысле пребывает в полноте» («О Священном Писании», 53).

«Это потому так, что Слово, для того чтобы быть Божественным и в то же время употребительным для небес и для церкви, должно быть природным в букве своей, ибо если бы оно не было природным в букве своей, то невозможно было бы и никакое соединение неба с церковью посредством Его; ибо это было бы как дом без основания или как дух без тела, ибо последние (начала) заключают (в себе) всё внутреннее, и являются для них основанием. …Человек пребывает в последних (началах творения), и в церкви, в нём пребывающей, небо имеет своё основание. Именно поэтому-то и стиль Слова есть такой, какой он есть; и, как следствие, когда человек посредством вещей природных, принадлежащих смыслу буквы Слова, мыслит духовно, он соединяется с небесами, и он не может никаким другим образом с ними соединён быть» («Апокалипсис объяснённый», 71).

«Отсюда и происходит то, что учение должно быть почерпнуто из смысла буквального. …Однако учение не только должно быть почерпнуто из буквального смысла Слова, но должно быть также и доказано посредством оного, ибо если оно не им доказывается, то кажется, что в истинном, принадлежащем учению, как бы заключено одно человеческое разумение, а не мудрость Божья, и в таком случае учение было бы как дом на воздухе, а не на земле, и потому было бы без основания. …Учение подлинного истинного может также вполне быть почерпнуто из буквального смысла Слова, ибо Слово в этом смысле есть как человек одетый, лицо которого обнажено и руки которого также обнажены. Всё, что относится к жизни человека, и всё, что относится к его спасению, находится там обнажённым, остальное же облачённым; и во многих местах, где оно облачено, сияет насквозь, как лицо сквозь тонкую шёлковую ткань. А так как истины Слова размножаются любовью к нему и таким образом посредством оной приводятся в порядок, то они просвечивают светлее и светлее сквозь одежды и, наконец, обнаруживаются. Но и это делается также посредством учения. …Можно было бы подумать, что учение подлинно истинного можно приобретать посредством духовного смысла Слова, которое получается через науку соответствий; но учение не снискивается чрез него, а только озаряется и укрепляется им, ибо никто чрез соответствие не приходит в духовный смысл Слова, если он наперёд не находится в подлинно истинном из учения. …Этому смыслу может человек сделать насилие, если он введён в науку соответствий и посредством оной захочет из собственного разумения исследовать духовный смысл Слова, ибо он может из некоторых ему известных соответствий извращать смысл его и принуждать оный также к утверждению ложного; а это было бы — насиловать Божественное истинное, а равно и небеса. Потому, если кто хочет постигать этот смысл от себя, а не от Господа, то небеса затворяются; а когда они закрыты, то человек или не видит ничего, или духовно безумствует. Причиной сему и то, что Господь учит каждого посредством Слова, и учит из тех истин, которые у человека находятся, а не вливает в него непосредственно новых. Почему если человек не находится в Божественном истинном или находится только в немногих истинах, и вместе в ложном, то может он из них искажать истинное, как это делается также всякими еретиками в отношении к буквальному смыслу Слова, что тоже известно. Но чтобы таким образом кто-нибудь не вторгнулся в духовный смысл Слова или не извратил бы подлинно истинного, находящегося в этом смысле, то поставлены Господом стражи, которые в Слове разумеются под херувимами. …Если человек не находится наперёд в подлинно истинном, то может он посредством некоторых соответствий искажать Слово, присовокупляя и изъясняя их к утверждению того, что к духу его из принятого уже начала приметилось. Сверх того духовный смысл никому не даётся иначе, как единым Господом, и Им охраняется, как охраняются небеса, ибо небеса находятся в нём. Итак, лучше, чтобы человек прилежал к Слову в смысле буквальном, из него одного сообщается Учение» («О Священном Писании», 26, 53, 54, 55, 56).

Эти свидетельства, кстати, коренным образом опровергают любые попытки «навесить» на Учение это разного рода ярлыки, которыми время от времени его пытаются занести в разряд так называемых оккультных наук и поставить в один ряд с такими произведениями ума человеческого, как, скажем, «Тайная доктрина» Е. Блаватской, или же с разного рода оккультными «откровениями», полученными посредст­вом спиритических сеансов.

Таким образом, в Небесном Учении две концепции — концепция космогоническая и концепция Божественного Слова, или же Священного Писания, — связаны в одно неразрывное целое. И обе эти концепции взирают, как на своё основание, на концепцию Господнего творения и Божественного присутствия в сотворённой вселенной. Ибо, согласно Небесному Учению, творение вообще, и человек в частности, есть эманации Божественной любви, обретающиеся в различных формах Божественной мудрости.

Согласно Учению: «Всё во вселенной сотворено Божественной любовью и Божественной мудростью Бога Человека. Вселенная, как в большом, так и в малом, как в первом, так и в последнем, столь преисполнена Божественной любовью и Божественной мудростью, что о ней можно сказать, что она вся некоторым образом есть Божественная любовь и Божественная мудрость. …Всё и каждое, существующее в сотворённой вселенной, имеет такое соответствие во всём и каждом у человека, что можно сказать, что человек также есть в некотором роде вселенная. …Сотворённая вселенная есть символический образ Бога-Человека, и любовь и мудрость Его есть то, что представляется в образах во вселенной; однако же так, что сотворённая вселенная не сама есть Бог Человек, а только существует от него, ибо ничто в сотворённой вселенной не есть субстанция и форма сама в себе, или сама жизнь, и сама любовь и мудрость, и даже человек не есть человек сам по себе, но всё это таково лишь от Бога, который есть самый человек, сама мудрость и любовь, и самая форма и субстанция, которая, как сущее само в себе (само по себе), есть несотворённое и бесконечное, всё же, что имеет бытность от этого несотворённого и бесконечного, есть сотворённое и конечное, ибо не содержит в себе ничего такого, что есть сущее, само по себе, и потому всё такое представляет лишь образ Того, от Которого оно имеет бытность и существование. …Всё в сотворённой вселенной составляет вместилища Божественной любви и Божественной мудрости Бога Человека. Известно, что всё и каждое во всей вселенной сотворено Богом, почему вселенная со всем и каждым в ней и называется в Слове делом рук Иеговы. Говорят обыкновенно, что мир во всём объёме своём сотворён из ничего, а о ничём имеют обыкновенно понятие, как о совершенном ничём; из совершённого же ничего ни что не делается, и никакое что-либо сделаться не может: это истина неизменная, почему и вселенная как образ Бога и потому преисполненная Богом, не могла быть сотворена иначе, как лишь в Боге от Бога, ибо Бог есть само Бытие, и лишь от Бытия может быть то, что есть, сотворить же из ничего, которое не есть то, что есть, составляет совершённое противоречие. Однако же, сотворённое в Боге от Бога не есть продолжение (continuum) от Него, ибо Бог есть Бытие Само в Себе (in se), а ни в чём сотворённом нет ничего такого, что было бы таким Бытием (in se); и если бы в сотворённом было что-либо из такого Бытия, то сотворённое было бы продолжением от Бога, а продолжение от Бога было бы Богом. …Сотворённое в Боге от Бога подобно тому, как если бы что-либо было взято человеком из его жизни, но с отнятием из оного этой жизни, и, следовательно, было бы таково, что хотя оно и оставалось бы сходственным с его жизнью, но не было бы его жизнью. …Всё во вселенной (а не только люди)…  составляет собою вместилища Божественной Любви и Божественной Мудрости Бога-Человека, как, например, низшее относительно людей в царстве животном и низшее относительно этого царства в царст­ве растительном, и низшее также относительно царства растительного в царстве минеральном… Из этого можно видеть, что Божественное присуще во всём и в каждом в сотворённой вселенной, и что потому сотворённая вселенная, как говорится в Слове, есть дело рук Иеговы, то есть дело Божественной любви и Божественной мудрости, ибо они-то разумеются под руками Иеговы, и что хотя Божественное и присуще во всём и в каждом в сотворённой вселенной, но что однако же нет ничего в бытии из такого, что было бы Божественным в себе, ибо сотворённая вселенная не есть Бог, а только происходит от Бога, и что потому именно, что она от Бога, в ней есть образ Его, подобно образу человека в зеркале, в котором хотя и кажется человек, но со всем тем нет ничего от человека» (ЛМ 52, 55, 58, 59).

Таким образом, согласно Учению, творение и человек представляют собою некое единое целое в неразрывной связи, как макрокосм и микрокосм. И более того, вселенная в целом есть как бы сотворённое отражение Бога Человека от вечности, сотворённое в Боге и от Бога, и все субстанции в этом сотворении есть лишь различного рода эманации Божественной первосубстанции, которая и составляет в них их бытие, ибо сами от себя они никакого бытия иметь не могут по определению. Но, в отличие от схожих пантеистических концепций, Учение не рассматривает сотворённую вселенную как Бога и не признаёт Бога ни в коей мере частью сотворённой вселенной: Бог присутствует в ней, во всех временах, во всех пространствах и во всех её субстанциальностях, отдельно и от времён, и от пространств, и от субстанциальностей. То есть Он присутствует в творении, во всех этих его частностях не по степени сплошной, а по степени раздельной.

Чтобы лучше понять вышесказанное, здесь нужно обратиться к концепции степеней, которая представляет собой наряду с концепцией соответствий одну из важнейших концепций Учения, без которых оно попросту не может быть правильно понято. Ниже приведена эта концепция из Учения (в кратком изложении):  «Кто не знает Божественного порядка относительно степеней, тот не может понять, каким образом небеса могут различаться между собой, и равно понять, что такое человек внутренний и человек внешний. Большей частью в мире не имеют другого понятия о внутреннем и внешнем, или о высшем и низшем, как о чём-то непрерывном или нераздельном, идущем от чистейшего до грубейшего; меж тем внутреннее с внешним не связано, а раздельно. Степени бывают двоякого рода: сплошные и раздельные (gradus continui et discreti). Сплошные подобны степеням света от яркого пламени до потёмок, или подобны степеням ясности предметов по мере их освещёния, или ещё подобны степеням чистоты воздуха от низших его слоёв до высших; эти степени измеряются расстояниями. Напротив того, степени не сплошные, а раздельные различны, как начало и конец, как причина и следствие, как производитель и произведение. Всякий наблюдатель увидит, что каждая вещь в мире, как вообще, так и в частности, создаётся и образуется по этим степеням, то есть что от одной вещи происходит другая, от другой третья и так далее. Кто не дойдёт до постижения этих степеней, тому никак не понять ни отличия одних небес от других, ни различия способностей внутреннего и внешнего человека, ни различия между миром духовным и природным, ни различия между духом человека и телом его, не уразуметь, что такое и откуда происходят соответствия и изображения (repraesentativa) и что значит наитие. Люди чувственные не понимают этих различий; они даже в этих раздельных степенях видят одно сплошное, и потому, по их понятию, духовное есть не что иное, как природное, только более чистое» (НА 38).

Отсюда видно, что Бог-Человек присутствует в творении по степени раздельной, благодаря механизму изображений, или же соответст­вий, и что всё творение изображает собою Бога от вечности. Поскольку же Бог есть Человек, и Человек абсолютный, то и сотворённая вселенная не может пребывать ни в каком ином образе, как лишь в соответственно человеческом. Откуда следует затем, что сотворённая вселенная есть как бы тело, оживотворяющая душа которого есть Сам Бог от вечности, пребывающий во вселенной соответствиями по раздельной степени.

По сути, согласно Учению, вселенная как макрокосм есть Большой, или же Небесный Человек, и соответственно небеса пребывают в совершенно человеческом образе, и каждое небесное сообщество пребывает в малом человеческом образе. Человек как личность есть минимальная единица этого порядка, то есть он — человек в минимальной форме, как бы клеточка вселенского организма, а в максимальной своей форме образует Большого Небесного Человека.

Церковь, отсюда, есть небеса Господни на земле, или же самая внеш­няя раздельная степень этого порядка, а значит, тоже пребывает в человеческой форме, где каждый член церкви представляет собою какой-либо орган этого всеобщего тела. Господь же есть животворный Святой Дух, наполняющий это тело жизнью и святостью и присутствующий как в нём в целом, так и в каждом органе его в частности, соответствиями по раздельной степени.

Присутствие это совершается соединением в человеке добра Господней любви с истинами, заимствуемыми из Божественного Слова, или же Священного Писания. Здесь Божественное добро выступает в роли субстанциального содержимого, Божественная же истина из Слова — в качестве формы этого содержимого, а соединение того и другого совершается в служениях, то есть когда человек, побуждаемый добром, совершает дела, предписываемые Священным Писанием, то есть соблюдает заповеди и активно творит добро ближним своим. И именно по этой причине Слово и написано соответствиями, поскольку восприемниками Божественного добра, пребывающего в высшей раздельной степени бытия, могут служить лишь соответствующие этому добру формы в степени природной человеческого сознания.

Мир природный отсюда есть в этом Большом Небесном Человеке лишь последняя степень, в которой происходит завершение и овещёствление всех предшествующих степеней порядка. В нём формы духовные фиксируются посредством форм материальных, мёртвых самих по себе, но могущих служить для форм духовных как бы фундаментом их существования. Поэтому мир природный есть лишь мёртвая скорлупа, которая облекает собою жизненные органические формы Большого Небесного Человека. И назначение мира природного в отношении человека единичного состоит лишь в том, чтобы посредством форм материальных собрать воедино духовные формы его души, которая затем, по отрешении и отделении от этих форм материальных, уже будет обитать целую вечность как неразрывная органическая составляющая Большого Небесного Человека, как минимальная клеточка необъятного вселенского организма, который, по сути своей, есть вместилище и восприемник Божественного Духа, наполняющего жизнью и человеческим Своим всё творение.

Согласно этому, в Учении существует и совершенно отличная от прежде бытовавших в христианстве концепция посмертного существования человека, а также загробного воздаяния и последнего, или же Страшного, суда. Концепция Учения в этом вопросе частично опирается на непосредственный личный опыт Сведенборга, имевшего возможность по милости Господней посещать потустороннее бытие в духе, находясь в то же время в теле, и лично видеть состояние вещей таковым, каково оно на самом деле, а частично — на собственных концептуальных толкованиях Священного Писания, суть которых состоит в том, что до Учения многие места там были понимаемы в христианской церкви неправильно, ибо были толкуемы лишь по смыслу буквы в полном неведении смысла духовного, который и есть подлинный смысл Божественного Слова. Согласно Учению:

«В христианском мире никому не известно, что небеса и ад образуются из рода человеческого. Полагают, что вначале были созданы ангелы, и из них образовались небеса; что дьявол, или сатана, был ангелом света, но восстал, вместе со своим полчищем был свергнут и образовал ад. Ангелы крайне дивились такой вере Христианского мира; и ещё более тому, что люди совсем ничего не знают о небесах, тогда как это главное, чему учит церковь. Поскольку господствует такое невежество, ангелы обрадовались, что теперь Господу было угодно дать Христианам новые откровения о небесах и аде, и таким образом, насколько возможно, развеять мрак, сгущающийся день ото дня, потому что церковь подошла к своему концу. Ангелы желают, чтобы я подтвердил как слышанное от них, что нет ни одного ангела во всех небесах, который был бы создан от начала, и нет ни одного дьявола в аду, который был создан ангелом света, и затем низвергнут, но что все жители небес и ада произошли от рода человеческого. На небесах пребывают те, кто жил в мире в состоянии небесной любви и веры, в аду находятся те, которые жили в состоянии адской любви и веры…  Ангелы объяснили, что причина такой веры христианского мира о жителях небес и ада состоит в понимании определённых изречений Слова только в буквальном смысле, вместо пояснения и толкования их в свете истинного учения из Слова. Однако буквальный смысл Слова, если он прежде не освещён истинным учением церкви, побуждает человеческий разум блуждать в различных направлениях. И это является началом невежества, ереси и лжи.

Другая причина того, что в церкви придерживаются подобных взглядов, состоит в вере людей, что никто не может прийти на небеса или в ад до времени Последнего суда. Представляется это таким образом, что тогда весь видимый мир будет разрушен и заменён новым; что каждая душа будет возвращена в своё тело и по воссоединении человек снова будет жить как человек. Эта вера несёт с собой и другое — об ангелах, созданных от начала; поскольку нельзя верить, что небеса и ад образованы из рода человеческого, если верить, что ни один человек не попадает туда до конца света.

Чтобы люди могли убедиться в ложности этого, мне было позволено общаться с ангелами и говорить с находящимися в аду на протяжении многих лет, иногда непрерывно с утра до вечера, таким образом познавая о небе и аде. Это было позволено, чтобы люди в церкви не упорствовали более в ложной вере о воскресении в день Суда, о состоянии души до того времени, а также об ангелах и дьяволе. ­
…Господь открыл внутренние начала моего духа; и тогда мне позволено было говорить со всеми людьми, кого я знал в телесной жизни, после их смерти. В одних случаях это было в течение нескольких дней, в других — в течение месяцев, с иными в течение года, а также со многими другими, число которых превышает сотни тысяч. Многие из них были на небесах, а многие в аду. Я разговаривал также с некоторыми спустя два дня после их смерти, и сказал им, что готовятся их похороны и отпевания. Они ответили, что охотно отвергли то, что служило им для тела и его службы в мире, и просили сказать, что они не умерли, но живут как люди, как и раньше, только перешли из одного мира в другой. Они говорили, что не ощущают никакой утраты, потому что также обладают телом и телесными ощущениями, как раньше, так же как разумом и волей как раньше, ибо их мысли и чувства, их ощущения, удовольствия и желания во всём подобны тем, которыми они обладали в мире.

Большинство недавно умерших, увидев, что они по-прежнему живут как люди, исполнились неожиданной радости жизни и сказали, что никогда не верили в это. Состояние каждого человека после смерти вначале близко тому, в каком он пребывал в мире, но постепенно оно изменяется к небесному или адскому. Они очень удивлялись собственному прежнему невежеству и безрассудству относительно своей жизни после смерти; и особенно такому же состоянию членов церкви, которые должны быть просвещёнными в этих вопросах лучше остальных во всём мире.

Тогда же они впервые увидели причину своего невежества и безрассудства, состоявшую в том, что внешнее, то есть мирское и телесное, так овладело их разумом и преисполнило его, что они не могли вознестись в свет небес, чтобы видеть предметы церкви за пределами её учения. Когда телесное и мирское любимо так, как ныне, полный мрак проникает в разум всякого, кто желает размышлять о небесном помимо учения веры его церкви…

Многолетний ежедневный опыт позволяет свидетельствовать, что человеческий дух по освобождении от тела есть человек в таком же образе. Ибо множество раз я видел духов, слышал их и разговаривал с ними. Я также обсуждал с ними, что люди в мире не разделяют такую веру, а верующих учёные считают простаками. Духи были глубоко огорчены, что подобное невежество господствует на земле, особенно в церкви. Но они сказали, что такая вера распространилась более всего от самих учёных, чьё представление о душе основано на чувственно-телесном восприятии. Поэтому у них создалось представление, что душа есть не что иное, как просто мысль. Когда же она лишается объекта, в котором пребывает или из которого извлекается, тогда она становится подобной чистому эфиру, разрушаемому по смерти тела. Но так как церковь на основании Слова учит верить в бессмертие души, они были вынуждены придать душе некоторую жизненность, свойственную мысли, хотя всё же отрицали её способность к человеческим ощущениям до нового её соединения с телом.

На этом представлении основано учение о воскресении и вера в соединение души и тела на Последнем суде. Оно неизбежно следует из такого понятия о душе и веры церкви в вечную жизнь человека. Поэтому всякий, чьё понятие о душе основано на учении и таком представлении, совершенно не может понять, что душа есть дух в человеческом образе. Добавьте к этому, что ныне едва ли кто знает, что означает „духовный“, и ещё менее, что духовные существа, такие как все духи и ангелы, наделены человеческим образом.

Поэтому почти все, прибывшие из мира, крайне удивляются, что они живы и остаются такими же людьми, какими были прежде, и что они не ощущают в себе никаких перемен. Надивившись своему собственному состоянию, они продолжают удивляться, что церковь ничего не знает о таком состоянии человека после смерти, хотя все, когда-либо жившие на земле, находятся в том мире и живут как люди. Поскольку они также удивлялись, почему это не открыто человеку через ви`дение, им было сказано с небес, что такое могло бы произойти, ибо нет ничего легче, если это по Господнему соизволению; но утвердившиеся в ложных понятиях всё равно не поверили бы, даже если бы они увидели это сами. Им было сказано также, что ви`дение с небес опасно являть тем, кто погружен в мирское и телесное, поскольку это заставило бы их сначала верить, а затем отрицать его, оскверняя, таким образом, саму истину. Осквернять означает сначала верить, а затем отрицать, и те, кто оскверняют, погружаются в самый глубокий и наихудший из адов…

Что небеса и ад образуются из рода человеческого, церковь также могла бы знать из Слова. Это могло бы стать частью её учения, если бы она позволила свету с небес проникнуть в него. И если бы она обратила внимание на слова Господа грабителю, что он сегодня будет с Ним в раю (Лука 23:43). Также на сказанное Господом о богатом человеке и Лазаре, что богатый сошёл в ад, откуда он говорил с Авраамом, а Лазарь вознёсся на небеса (Лука 16:19-31). Также на сказанное Господом саддукеям о воскресении, что Бог не есть Бог мёртвых, но живых (Матф. 22:32). Это же следует из общей веры тех, которые ведут жизнь добра, в особенности из их веры о смерти, когда с них совлекается мирское и телесное; что они придут на небеса, как только их телесная жизнь угаснет. Такая вера господствует среди всех, если только учение церкви не приводит их к пониманию воскресения, как происходящего во время Последнего суда. Исследуйте, так ли обстоит дело, и получите подтверждение этому.

Всякий, кто познал Божественный порядок, может также понимать, что человек был создан, чтобы стать ангелом, ибо в нём порядок достигает своей последней степени, в которой небесная и ангельская мудрость может принять образ, восстановиться и приумножиться. Божественный порядок никогда не останавливается на полпути и не образует ничего без последней степени; поскольку не достигшее последней степени не образует полноту и совершенство. Пребывая же в последней степени, он принимает образ и использует имеющиеся в его распоряжении средства для восстановления и продолжения себя, что происходит через воспроизведение. Поэтому последняя степень является рассадником небес…

Во многих местах моей книги „О небесах и об аде“ было показано, что небеса и ад происходят из рода человеческого, как, например, в следующих: племена и народы, не принадлежащие церкви, на небесах (НА 318—328), о детях на небесах (НА 329—345), о мудрых и простых на небесах (НА 346—356), о богатых и бедных на небесах (НА 357—365). Всякий человек по внутренним началам своим есть дух (НА 432—444). Человек после смерти является в совершенном человеческом образе (НА 453—460). Человек после смерти сохраняет чувства, память, мысли, любовь, которые были у него в мире, не оставляя после себя ничего, только своё земное тело (НА 461—469). Первое состояние человека после смерти (НА 491—498); его второе состояние (НА 499—511); его третье состояние (НА 512—517). Далее об адах (НА 536—588). Все эти места доказывают, что как небеса не состоят из каких-либо ангелов, созданных от начала, так и ад не состоит из дьявола и его полчищ, но только из тех, кто были рождёны как люди» («О Последнем Суде и разрушении Вавилона» 14—22).

Как видно из вышеприведённой цитаты, согласно Учению, человек после смерти сразу же идёт в небеса или в преисподнюю, согласно тому, во что сформировался его дух во плоти. Те, кто верил в Бога, жил по заповедям своей религии, избегал зла, как греха перед Всевышним, любил ближнего и честно исполнял свои служения в мире как перед людьми, так и перед Богом, тот сформировался в совершённый человеческий образ, который может войти в небеса, что значит — стать неразрывной частицей органического тела Большого Небесного Человека, и затем, как часть этого единого тела, наполняться Божественным Святым Духом и вечно пребывать в небесах в Божественной благодати. Тот же, кто отрицал бытие Божье и по этой причине ни во что не ставил творение зла и преступление заповедей религии, презирал ближнего и жил всегда за его счёт, чья жизнь была преисполнена гнева, лжи, мстительности, прелюбодеяний и воровства, тот сформировался в образ человеческий ущербный, или же в образ демона ада, и в вечности он в состоянии воспринимать дух Божественной благодати лишь извращённо, что значит — в вечное осуждение и проклятие. По этой причине он низвергается в преисподнюю, которая, как и небеса, не есть место или время (ни того, ни другого, понятно, не может быть в духовных степенях бытия, ибо время и пространство, согласно Учению, есть принадлежности лишь мира природного), но есть состояние вечного осуждения и проклятия. Небесное Учение говорит по этому предмету:

«Не получившие должного наставления о небесах, о пути к ним и о небесной жизни человека полагают, будто приём в небеса есть дело одной только милости к верующим и тем, за кого ходатайствует Господь, или будто небеса доступны только по благодати или милости Божьей; что, стало быть, всякий человек без изъятия может быть спасён по благоусмотрению Господню. Иные же думают, что даже и самые обитатели преисподней могут быть спасены. Но люди такого мнения ничего не понимают о человеке, который вообще весь таков, какова жизнь его; а жизнь его такова, какова любовь его не только по внутреннему началу своему, по воле и разуму, но и по внешности своей, по телу или образу: телесный образ не что иное, как внешний вид, или образ, в котором внутренние начала его проявляются на деле, почему и весь человек есть представитель любви своей. Люди эти не ведают, что тело живёт не от себя и не собой, а духом своим; что дух человека есть любовь или чувства его, а духовное тело — не что иное, как любовь эта в человеческом образе, в котором и является он после смерти. Кто всего этого не знает, тот может полагать, что спасение человека зависит от одного только благоизволения Божьего, называемого милостью и благодатью.

Но никто не может быть спасён иначе как Божескими средствами, показанными Господом в Слове. Божественные средства эти именуются Божескими истинами, они учат, каким образом человек должен жить во спасение своё; ими Господь ведёт человека к небесам и посредством их насаждает в нём небесную жизнь. Это Господь одинаково творит всякому, но Он может насадить небесную жизнь в том только, кто воздерживается от зла, ибо иначе зло препятствует. Итак, насколько человек удерживается от зла, настолько Господь по единой и чистой милости своей руководит им Божественными средствами своими; руководит от самого младенчества до конца жизни на этом свете и далее в вечности…

Если б люди могли быть спасаемы непосредственной милостью, то были бы спасаемы все без изъятия, даже и сущие в аду; мало того, тогда бы не могло быть и самого ада, потому что Господь есть сама милость, сама любовь, само добро. Вследствие этого противно Божественности Его говорить, что Он мог бы спасти всех, но не спасает; ведомо из Слова, что Господь хочет спасения всех и каждого, а не гибели…

Могу подтвердить по множеству опытов, что невозможно даровать небесную жизнь тому, кто жил наперекор ей на земле. Иные полагали, что легко примут после смерти Божеские истины, услышав их от ангелов, и что, уверовав в них, изменят род жизни и затем будут приняты на небеса. Это было испытано над многими, бывшими в такой уверенности, и допущено было для того, чтоб убедить их, что после смерти нет покаяния. Иные из них при этом опыте понимали истины и, по-видимому, принимали их, но лишь только они обращались к жизни по любви своей, то отбрасывали истины эти и даже начинали говорить против них; иные тотчас же отвращались от них, не желая и слышать их. Другие требовали, чтобы жизнь по любви или страстям, принятая в миру, была отнята у них и на место её дана была жизнь ангельская, небесная; и это сделано было над ними по соизволению, но как только жизнь по любви была у них отнята, то они тотчас падали, будто мёртвые, без чувств, и более собой не владели. Этими и подобными опытами внушено было простым, но добрым духам, что жизнь человека не может измениться после смерти и что дурная, или адская, жизнь не может быть превращена в добрую, или ангельскую, а всякий дух от головы до пятки таков, какова любовь его, то есть какова его жизнь, и что превратить её в противоположную — значит уничтожить этого духа вовсе» (НА 521—527).

То есть, согласно Учению, жизнь и вера человека таковы, каковы его дела в мире, а дела его таковы, какова господствующая любовь его. Если человек любит творить зло и ненавидит добро, если он не любит исполнять заповеди Слова и любит похотствовать, то его внутренняя жизнь обращается в образ его похотей, а став духом, он в духовном теле своём становится подобием и образом любви зла, от самых внутренних своих начал и до самых внешних. Поэтому он и ввергается в преисподнюю, где должен уже целую вечность обитать среди подобных ему внутренне и внешне. Ибо, согласно Учению, в мире духовном дух может обитать лишь с подобными ему духами, ибо духовное сродство там, за неимением актуального пространства, создаёт для духов видимость пространства, которое ими воспринимается как актуальное пространство в мире, но отличается тем, что там чем большее сродство духовное, тем актуально ближе духи друг к другу во взаимном общежитии, и наоборот.

Именно по этой причине там каждый должен всю вечность пребывать с подобными ему. Добрые духи, став ангелами, живут среди подобных себе, то есть таких, которые любят Божественное добро и ближних своих даже более, чем самих себя. Поэтому в их общежитии каждый озабочен лишь мыслью о том, как бы сделать побольше добра своим соседям, и поэтому духовное добро и связанные с ним все мыслимые виды наслаждений у ангелов непрестанно возрастают и умножаются. В аду же совсем наоборот: там каждый одержим желанием творить зло и чёрной ненавистью ненавидит всех вокруг, кроме самого себя. Поэтому там они непрестанно карают и преследуют друг друга всеми мыслимыми видами кар и наказаний, которые только дух для духа может изобрести и применить с неисчислимым искусством и коварством. Поэтому и мучения обитателей преисподней неисчислимы и совершенно несравнимы даже с самыми страшными и жестокими мучениями и пытками на земле. При этом не Господь наказывает и мучит их (ибо для Того, Кто есть сама милость, преследовать, наказывать или мстить кому-либо невозможно по определению), но они сами по жестокости и злобности природы своей мучат, преследуют и пытают друг друга.

В этом контексте становится понятным, в чём заключается смысл заповедей, которые Священное Писание требует от человека исполнять. Заповеди эти являются вовсе не прихотью или капризом Всевышнего, но теми единственными природными средствами, при помощи которых дух его может быть сформирован в образ совершенно человеческий, или же образ и подобие Господни, для последующего вечного благополучия. Поэтому, исполняя их, человек приуготовляется к вечности, полной неизмеримого блаженства, нарушая же их, он готовит себе страшную и печальную участь в вечности.

Отсюда же становится понятным и то, почему Господь требует от человека уничижения в поклонении Ему.

Небесное Учение говорит нам по этому вопросу: «Высшее наслаждение жизни для всякого человека — это любить себя и мир превыше всего; удовольствие это не может быть удалено в одну минуту, но удаляется мало-помалу; насколько же остаётся в человеке удовольствие этого, настолько же и превозмогает в нём зло; и это зло может быть удалено лишь настолько, насколько любовь к себе станет любовью служений, а любовь властвования будет иметь своей целью служения эти, а не самого человека; ибо таким способом служения затем составляют голову, а любовь к себе или любовь властвования составляет сперва тело под головой, а затем и ноги, на которых оно идёт» («Мудрость ангельская о Божественном провидении», 233). Человек пребывает в этих врождённых наслаждения жизни своей до тех пор, пока он любит своё собственное превыше всего остального в мире и пока он предпочитает наслаждения телесные, получаемые любой ценой, пусть даже за счёт ближних своих, услаждениям духовным, которые состоят в ненависти к деланию зла и в любви к творению добра. И до тех пор пока человек считает только своё собственное, личное стоящим выше заповедей религии и интересов ближнего, до тех пор он обретается в полнейшей невозможности хоть самого наималейшего смирения перед заповедями Господнего Слова, и что бы он при этом ни заявлял на словах, он будет во внутренних началах духа своего неизменно взирать только на свои личные природные удовольствия, получаемые любой ценой, как на главнейшую цель и подлинный венец любого своего деяния, и любое служение его перед Господом и ближним неизменно отравляемо будет изнутри смертельным ядом себялюбия, какого бы качества служение это ни представлялось бы само по себе для посторонних наблюдателей.

Так вот, согласно Учению, именно дабы помочь человеку выйти из этого подлинно ужасного и ведущего его прямиком к вечной погибели состояния духа, Господь, посредством Слова Своего, и требует от человека Церкви Своей «самоуничижения, поклонения, благодарения и многих других вещей, которые выглядят как возмещёния, и поэтому не весьма благородными, но Господь требует их не для Себя, ибо Божественное не может снискать никакой славы из человеческого самоуничижения, поклонения и благодарения. В Божественном малейшее присутствие себялюбия просто-напросто исключено, поэтому исключено также и то, чтобы эти вещи были требуемы для Него Самого. Господь требует их от человека ради самого же человека, для благополучия человечества и не из желания собственной славы, но из любви для спасения как человека, так и человечества в целом и для сообщения человеку вечной жизни и блаженства. Это потому так, что только через самоуничижение человек может быть извлечён из любви себя и любви к миру, которые препятствуют его соединению с Господом» (ТН 5957, 7550).

Как можно увидеть из всего вышесказанного, порядок посмертного воздаяния, описанный в Небесном Учении, действительно выглядит наиболее справедливым и наиболее милостивым из всех возможных, ибо в этом порядке добро не ищет вознаграждения и не получает его, но вознаграждается всем ходом естественного вселенского порядка, зло же также никем специально не преследуется и не наказуется свыше, но само обрекает себя на вечное проклятие и возмездие, опять же естественным порядком вещей. И что удивительно — один и тот же предустановленный порядок приводит в конечном итоге к совершенно противоположным результатам в каждом конкретном случае, и если человек в результате не обретает вечного благополучия, то винить в этом он может исключительно самого себя.

Из этих же вышеприведённых основ Учения вытекает также и концепция Страшного суда. Относительно этого предмета, Небесное Учение говорит: «О Последнем суде обычно верят, что Господь вместе с ангелами явится во славе на облаках небесных и тогда восставит из могил всех живших когда-либо от начала творения, облачит их души в тела и, призвав всех вместе, будет судить тех, кто жил в добре, к вечной жизни или на небеса, а живших во зле — в вечную смерть или в ад.

Церкви извлекли такую веру из буквального смысла Слова, и её нель­зя было  изменить, пока оставалось неизвестным, что всё, упоминаемое  в Слове,  имеет  духовный смысл; и этот смысл есть само Слово, а буквальный смысл  служит его основанием, или фундаментом. Без этого буквального смысла Слово не могло бы быть Божественным и служить небесам и миру средством  наставления в том, как жить и во что верить, а также средством соединения. Поэтому тот, кто знает духовные соответствия природным предметам в Слове, может знать, что пришествие Господа на облаках небесных не означает Его появление там, но Его явление в Слове. Господь есть Слово, потому что Он есть Божественная истина. „Облака небесные“, на которых Он приходит, означают природный смысл Слова, а „слава“ — его духовный смысл. „Ангелы“ означают небеса, откуда Он появляется, и также означают Господа относительно Божественных истин. …Из этого можно видеть, что значат эти слова Господа, а именно: что под конец церкви, когда не станет более любви, а затем и веры, Господь откроет Слово в его внутреннем смысле и объявит тайны небесные. …Такое непосредственное откровение совершается ныне потому, что оно то самое, которое разумеется под пришествием Господа…

Что все, сказанное в Слове, вплоть до любого выражения, содержит  духовный смысл,  а также в чём состоит этот смысл, видно в „Тайнах небесных“, где все частности книг Бытие и Исходе объяснены в соответствии с их духовным смыслом…

Последний суд должен происходить в духовном мире, а не в природном или на земле. …Никто не подвергается суду, оставаясь природным человеком, и до тех пор, пока он живёт в природном мире, поскольку тогда человек находится в своём природном теле. Суд же совершается над его духовным человеком, то есть когда он приходит в духовный мир, поскольку тогда человек пребывает в своём духовном теле. Суду подвергается духовная часть человека, а не природная, потому что природная не может быть ответственна за какой-либо проступок или злодеяние, так как не имеет жизни в себе самой, но является просто орудием или инструментом, посредством которого действует духовная часть. Это другая причина того, почему суд совершается над людьми после того, как они оставляют своё природное тело и облекаются в духовное. В духовном теле человек предстаёт таким,  каков он есть относительно любви и веры. …Следовательно, качества всех известны и по воле Господа сразу же разделяются. …Каждый человек там есть подобие своего образа жизни, а кроме того, он соединяется с теми, кто ведёт подобную жизнь, таким образом, он находится среди себе подобных. В природном мире ситуация иная, добро и зло здесь могут пребывать вместе, не зная друг о друге, и при этом они не отделены друг от друга по любви, которая управляет их жизнями. В самом деле, никто не может находиться на небесах или в аду в природном теле. Поэтому, чтобы достичь того или иного места пребывания, он должен сбросить природное тело и после этого предстать суду в своём духовном теле. Поэтому, как было сказано раньше, суд происходит над духовным человеком, а не над природным» («О последнем суде» 28, 32; НА 1).

Из приведённой цитаты видно, что в Учении событие Страшного суда происходит раздельно, или же одновременно в двух раздельных степенях, и в двух разных мирах — в степени природной и в степени духовной вселенского порядка, или же в мире природном и мире духовном одновременно. Причём в мире природном суд совершается не над всем миром, но над христианской церковью, и над ней он совершается посредством Господнего пришествия, или же откровения в Слове. Результатом суда является отвержение старой церкви и зачатие церкви новой. Церковь, согласно Учению, как уже было показано выше, является определённым духовным состоянием, или же определённым субстанциальным единством душ верующих в истине и добре. Когда под эгидой «церкви внешней» или же мирской организации начинает пропагандироваться искажённая истина или даже ложь, а жизнь членов этой организации наполняется злом, грехом и неправдой, тогда Господь посещает свою общину в мире и дарует ей новое откровение в старом Слове. Те члены «внешней церкви», в душах которых ещё сохраняется хоть сколько-нибудь добра и побуждения к истине, те следуют за звездой нового откровения и образуют вокруг него новое сообщество в мире. Посредством этого откровения обновлённая истина затем насаждается в их сознание, и посредством жизни по этой истине они обретают прикосновение к Божественному добру; соединение же этой истины и этого добра в их душах и образует в них духовные состояния новой церкви.

А те в старой «внешней церкви», в душах которых не осталось уже добра, но лишь ложь, грех и нечестие, отвергают новое откровение, теряют затем уже совершенно любую связь с истиной Слова и поэтому уже окончательно впадают во все мыслимые и немыслимые пороки и виды зла как жизни внешней, так и жизни внутренней.

Вообще говоря, согласно Учению, Страшный суд над христианской церковью не был единственным и уникальным в истории нашей земли. Согласно Учению:

«От сотворения этой земли было, вообще говоря, четыре церкви, сменивших одна другую. Об этом можно заключить как из исторических, так и из пророческих книг Слова, главным образом из книги Даниила. В ней эти четыре церкви изображены истуканом, которого видел во сне Навуходоносор (глава 2), и далее четырьмя зверями, вышедшими из моря (глава 7). Первая церковь, которую можно назвать древнейшей церковью, существовала до потопа. Она была небесной церковью, или же церковью, в которой царствовало добро любви к Господу. Её упадок и гибель произошли от того, что они были соблазнены себялюбием, отошли совершенно от добра любви и начали рассуждать, руководствуясь чувственными познаниями, о вещах Божественных, не желая верить никакому откровению, если только оно подтверждаемо не было чём-либо принадлежащим чувственному и памяти. Потоп изображает её конец, или гибель. Вторая церковь, которую можно назвать древней церковью, существовала в Азии и в части Африки; к концу и гибели её привело идолопоклонство. Третьей была израильская церковь, началом которой послужило провозглашение Десяти заповедей на горе Синай, а продолжением — Слово, написанное Моисеем и Пророками. Конец и истребление этой церкви были следствием осквернения Слова. Осквернение это достигло своей вершины в то время, когда в мир пришёл Господь. Поэтому-то они и распяли Того, Кто есть Слово. Четвёртой была христианская церковь, основанная Господом через евангелистов и апостолов. В её развитии было два этапа: первый — от времени Господа до Никейского собора, второй — от этого собора до настоящего времени. В своём развитии эта церковь разделилась на три: греческую, римско-католическую и реформированную, которые, однако же, все называются христианскими церквями. Кроме того, внутри каждой из этих разделившихся между собой церквей было ещё множество отдельных церквей, которые, несмотря на то, что вышли из состава основных, сохранили общее название ересей в христианской церкви. Последним временем для христианской церкви был её Последний суд. Окончанием века, или Последним судом в Слове означено окончание или завершение определённого периода в истории церкви. Суд этот совершается не в мире природном, или же не во внешнем церкви, но в мире духовном, или же во внутреннем церкви, где все, от начала творения, собраны вместе. Суд этот совершается нисхождением на внутреннее церкви духовного наития Господней истины, которое исходит от Него, как лучи света от своего светила. Наитие это совершает в своём порядке: сначала отделение добрых от злых в церкви, а затем выводит добрых из окружения злых, и, наконец, совершает низвержение злых в вечное осуждение.

Суд над христианской церковью был совершен над теми, кто жил от времени Господнего до момента этого суда, но не над теми, кто жил прежде. Ибо Последний суд уже совершался дважды перед тем на этой земле; первый был описан в Слове как потоп, а другой был произведён Самим Господом, когда Он приходил в мир.

Дважды же совершался Страшный суд прежде на этой земле потому, что всякий суд совершается при завершении цельного периода в истории церкви, и на этой земле были, по более общему определению, две основных церкви, одна из них — небесная, соответствующая Божественному человеческому Господа, перед потопом, и другая, после потопа, — духовная, символизировавшая и изображавшая это Божественное человеческое Господа, и включавшая в себя все церкви, от древнейшей до израильской.

Другая же церковь, которая была после потопа… была распространена почти во всей Азии и нашла своё продолжение среди потомства Иакова. Её конец наступил, когда Господь пришёл в мир. Последний Суд был затем произведён Им над всеми, кто принадлежал к этой церкви от самого её учреждения; и в то же время — над остатком первой церкви. Господь пришёл в мир для того, чтобы привести всё, относящееся к небесам в порядок, и через небеса привести в порядок всё, что было на земле, и вместе с тем сделать Своё человеческое Божественным; ибо если бы это не было бы совершено, никто не мог быть спасён.

Третья церковь на этой земле — это христианская церковь, в которой царствовало уже прославленное Божественное человеческое Господа. Над этой церковью, и в то же время над всеми теми, кто находился со времени Господа  в первом небе, третий Последний суд был совершён.

Последний суд на христианской церковью также совершён был в мире духовном, как и всякий такой суд совершается, по точному образу и подобию описания, заключённому в пророческой книге Откровения Иоанна Богослова, где все описания и события относятся не к миру материальному, но к миру духовному.

Этот Последний суд ныне уже завершён; злые низвержены в ады, и добрые вознесены в небеса, и, таким образом, всеобщий порядок установлен, чем и было восстановлено духовное равновесие межу добром и злом, или же между небом и адом, в мире духовном. Этот Последний суд начался в первых числах 1757 года и был полностью завершён при конце его». (Цитата составлена по различным книгам Э. Сведенборга.)

Отсюда видно, что тот Страшный Суд и то второе Господне пришествие, которых так долго ждала христианская церковь, были совершены Господом согласно Учению, хоть и не согласно утвердившимся за многие века христианства представлениям, но в точности так, как было предсказано в Священном Писании. Господне посещёние, или же Его второе пришествие в мире и было то откровение из Слова, которое Господь дал через Эммануила Сведенборга в его книгах и которым затем судилась вся общность христианского мира. Этим откровением, согласно Учению, испытывались и до сих пор испытываются причисляющие себя к церкви Христовой, и посредством его верное стадо выводится из среды нечестивых и ведётся под Господним водительством в новые духовные состояния Его новой церкви, или же в духовный святой град Новый Иерусалим (город в Слове означает какое-либо учение церкви).

В мире же духовном, согласно Учению, Страшный суд произошёл именно так, как он описан был в Апокалипсисе, или же Откровении Иоанна Богослова. Именно там Господь явился среди духов, ожидавших суда в первых (ненастоящих) небесах, которые они для себя создали за долгие века христианства, именно там произошли вживе все эти язвы, моры, землетрясения и разорения по местам, о которых повествует Апокалипсис. И именно там произошло окончательное отделение и вознесение праведников в уже подлинные Господни небеса и низвержение нечестивых в преисподнюю.

Здесь можно, кстати, отметить и определённую параллель между первым и вторым Господними пришествиями. И в том, и в другом случае церковь ждала Господа, зная из Слова о Его пришествии. И в том, и в другом случае пришествие Его однако же произошло хоть и в точности по Писанию, но вопреки общим ожиданиям. И в том, и в другом случае Он был отвергнут большинством под предлогом того, что пришествие противоречит Слову и, следовательно, Он «обманщик», «еретик» и «богохульник», пришедший соблазнить «народ Божий». И в том, и в другом случае за Ним последовала лишь ничтожная горсточка, «остаток народа», чтобы обрести в следовании своём очищение от старого, отмершего и приобщение к новым плодам Его Святого Духа.

Под конец ещё хочу отметить, что, согласно Учению, всякого, приходящего в из мира в вечность, ждёт свой собственный, индивидуальный, личный Страшный суд, в котором судится его жизнь «по делам его» и определяется его место в вечности. Но то, каким образом этот индивидуальный Страшный суд, согласно Учению, соотносится со Страшным судом глобальным, как предмет слишком обширный и специфический, я, пожалуй, оставлю за рамками этого очерка.

* * *

Способ истолкования Священного Писания, применяемый в Небесном Учении, накладывает также определённую особенность и на толкование заповедей жизни и, соответственно, всего, относящегося к повседневной жизни христианина по религиозным предписаниям Слова. Если в базовых своих основаниях, таких как Десять заповедей, Учение практически остаётся в тех же самых рамках, которые были присущи и прежнему христианству, лишь углубляя духовное понимание и исполнение этих заповедей (которое тем не менее не вступает ни в малейший конфликт с их исполнением буквальным), то некоторые частности жизни христианина в мире в Учении перетолковываются и предписываются в совершенно новом ключе, часто опровергающем устоявшиеся веками стереотипы.

В качестве примера я хочу здесь остановится на двух моментах — на понимании жизни супружеской и на отношении к имуществам и богатствам.

Вообще говоря (здесь я рискну высказать собственное мнение по истории вопроса), многие проблемы, связанные с темой отношения между полами, в христианстве возникли именно из-за недопонимания высказывания Господнего о супружестве в Евангелии от Матфея (в 19 главе). Там Он учит о том, что человек должен оскопить себя от похоти ради соблюдения святости супружества и что разводы и разлучения происходят от человеческой жестокости, а изначально это было не так (то есть что изначально Господь сотворил так, чтобы мужчина и женщина жили в неразрывном супружестве, от которого происходили бы дети, благодаря чему бесконечно увеличивался бы род человеческий, и что супружество — это самое святое, самое счастливое и самое возвышенное в человеческой жизни). И вот, когда Он говорит, что человек не должен разлучаться со своей женой никогда, кроме измены, то даже апостолы ужаснулись такой перспективе, высказавшись, что «если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться», ибо силён грех жестокосердия и похоти в сердцах у людей. И вот тогда Господь и говорит им притчей, в соответствиях, о скопчестве духовном, то есть об оскоплении себя от похотей, и что «не все вмещают слово сие, но кому дано». То есть только те могут устоять в чистом супружестве, кому дано будет свыше, по вере в Господа, и то лишь после подлинного покаяния — то есть духовного оскопления. Но многие, опять же ослеплённые грехом, поняли это совсем иначе, повторив за апостолами, что «если такова обязанность человека к жене», то есть если «кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует», то «то лучше не жениться» вовсе.

Прибавьте к тому ещё и высказывания на эту тему Павла, который, впрочем, и сам предупредил в своём послании: «Относительно девства я не имею повеления Господня, а даю совет, как получивший от Господа милость быть Ему верным», то есть что все эти рассуждения не выходят за рамки его личных представлений о предмете. Но для многих этот совет Павла так совпал с их ужасом перед религиозным долгом супружеским, что они даже сотворили себе кумира — безбрачие, а те, которые по немощи своей не возмогли понести супружеского служения, чтобы не выглядеть ущербными, начали выдавать свою немощь за некую «выдающуюся добродетель» перед Господом.

Так вот, согласно Небесному Учению, взаимная любовь между мужчиной и женщиной есть самая святая из всех любвей человеческих, исключая лишь любовь к Богу. Но поскольку любовь к Богу человек может проявить и воспринять от Него же лишь через любовь к ближнему своему, а любовь супружеская есть самая высшая разновидность любви к ближнему, ибо на этой любви мир и небеса стоят, как на своей образующей основе, то можно сказать, что выше и святее супружеской любви у человека нет.

Согласно Писанию, любовь у супругов подобна любви Господа к Его церкви и из неё заимствует своё существование, то есть источник её максимально возвышен и духовен в себе. Именно поэтому прелюбодеяние и блуд принадлежат к смертным грехам человека, ибо человек, разрушая в себе телесное подобие, не может затем в чистоте воспринимать и любовь духовную, ибо между собою могут сочетаться лишь подобия, но не противоположности. Поэтому блудодеи разрушают в себе то основание, в котором Господь может обитать в них любовью своей духовной, и этим автоматически низвергают себя из церковной общности христианской, ибо они не могут затем быть частью плоти Христовой, которая в совокупности и есть церковь Господня. И наоборот, муж и жена, живущие в чистоте взаимной любви, становятся единой плотью в Господе, образуя элементарную составляющую тела Господнего в мире, каковое тело и есть церковь.

Согласно Учению, подлинная супружеская любовь не кончается со смертью, но продолжается в целую вечность, ибо тогда муж и жена уже не двое, но единый ангел, внутренне, по слиянию душ, у которого и плоть едина, хоть телесно они кажутся не одним, а двумя. Впрочем, это известно и из мирской жизни, что любящие супруги к старости становятся настолько подобны друг другу, что кажутся как бы двумя версиями единой личности. После же отрешения от плоти они становятся единым ангелом Божьим, или же совершенным духовным человеком, ибо, ни мужчина сам по себе, ни женщина сама по себе, не есть полноценный человек, но лишь их чистое слияние в супружестве образует такого человека.

Причём и в вечности они как бы двое, и их видят как пару, хотя на самом деле они тогда столь же едины, как воля и мышление в человеке. Ибо тогда они уже пребывают, можно сказать, в раздельном единстве.

Небесное Учение утверждает также, что представления о том, что в мире духовном отсутствуют супружества, были основаны на ложном понимании определённых мест из Писания. Вот что в Учении сказано об этом предмете:

«У евангелистов мы читаем следующее: „Тогда пришли некоторые из саддукеев, отвергающих воскресение, и спросили Его: Учитель! Моисей написал нам, что если у кого умрёт брат, имевший жену, и умрёт бездетным, то брат его должен взять его жену и восставить семя брату своему. Было семь братьев, первый, взяв жену, умер бездетным; взял ту жену второй, и тот умер бездетным; взял её третий; также и все семеро, и умерли, не оставив детей; после всех умерла и жена; итак, в воскресение которого из них будет она женою, ибо семеро имели её женою? Иисус сказал им в ответ: чада века сего женятся и выходят замуж; а сподобившиеся достигнуть того века и воскресения из мёртвых ни женятся, ни замуж не выходят и умереть уже не могут, ибо они равны ангелам и суть сыны Божьи, будучи сынами воскресения. А что мёртвые воскреснут, и Моисей показал при купине, когда назвал Господа Богом Авраама и Богом Исаака и Богом Иакова. Бог же не есть Бог мёртвых, но живых, ибо у Него все живы“ (Лука 20:27—38; Матф. 22:23—32; Марк 12:18—27).

Господь хотел сказать этими словами, во-первых, что люди восстают после смерти, и во-вторых, что они не вступают в супружества в Небесах.

О том, что люди восстают после смерти, Он учил, говоря, что Бог есть не Бог мёртвых, но Бог живых, и что Авраам, Исаак и Иаков живы. Он говорил об этом снова в притче о богатом человеке в аду и о Лазаре на небесах (Лука 16:22—31).

О том, что на небесах не вступают в супружество, Он учил следующими словами: „сподобившиеся достигнуть того века и воскресения из мёртвых ни женятся, ни замуж не выходят“. Но далее тут же идут слова о том, что они не могут больше умереть, ибо они равны ангелам и суть сыны Божьи, будучи сынами воскресения — и это свидетельствует о том, что здесь Он имел в виду не какие-то иные, а лишь духовные супружества. Через „супружества духовные“ (в Слове) всегда разумеется соединение с Господом, которое (у человека) происходит на земле. И если оно совершилось на земле, то оно одновременно совершилось и на небесах, и именно по этой причине на небесах ни женятся и замуж не выходят. Вот как следует понимать слова: „Чада века сего женятся и выходят замуж; а сподобившиеся достигнуть того века и воскресения из мёртвых ни женятся, ни замуж не выходят“. Господь также называет их „сыны чертога брачного“ (Матфей 9:15; Марк 2:19), а в приведенном выше также и „сыновьями Божьими“ и „сыновьями воскресения“.

Из следующих стихов становится понятным, что „совершать супружества“ означает соединяться с Господом, а „идти на брачный пир“ означает быть принятым Господом в царстве небесном.

У Матфея (22:1—14) царство небесное подобно царю, который устроил брачный пир для сына своего и послал рабов своих звать гостей на брачный пир.

У Матфея (25:1сл.) царство небесное уподоблено десяти девам, которые вышли навстречу жениху, и пять из них готовы вступить в брак. Это следует из стиха 25:13, где сказано: „Бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который придёт Сын Человеческий“; здесь Господь разумеет Себя.

В Апокалипсисе (19:7,9): „Наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя. Блаженны званные на вечерю Агнца“. Что смысл духовный пребывает в каждом изречении Господнем, то было показано мною достаточно в книге „Учение Нового Иерусалима о Священном Писании“, где исчерпывающе объясняется, что каждое слово, сказанное Господом, необходимо понимать исключительно в духовном смысле.

Господь, который есть Иегова, Предвечный и Создатель вселенной, установил так… чтобы люди, которые присоединились к Нему и жили в соответствии с Его установлениями, становились блаженнее и счастливее после смерти, чем они были прежде в мире. И что делает их ещё более блаженными и счастливыми — это то, что там они духовны, а человек духовный ощущает и воспринимает духовные удовольствия, которые много значительнее удовольствий земных, ибо в тысячу раз благостнее.

Вы можете видеть, что духи и ангелы суть люди, что известно от тех, которые являлись Аврааму, Гедеону, Даниилу и пророкам, и особенно Иоанну, когда он писал Апокалипсис, и также от тех, которые явились к женам-мироносицам у гроба Господня. Действительно, и ученики видели самого Господа после Его воскресения (как человека). Причиной, по которой они увидели ангелов и духов, было то, что их духовное зрение было открыто. И если ваше духовное зрение будет открыто, вы тоже сможете увидеть ангелов в их естественном виде — человеческом. Но когда это зрение закрыто, что означает, что оно омрачено видами, которые глаз получает от материального мира, духи становятся невидимыми.

Однако следует заметить, что после смерти люди являются уже не природными людьми, но людьми духовными. Самим себе они кажутся прежними настолько, что человеку даже представляется, что он всё ещё пребывает в природном мире с тем же телом, тем же лицом, тем же голосоми теми же чувствами, потому что у него остаются те же ощущения и мысли или та же воля и тот же разум.

На самом деле человек уже не тот, потому что он теперь человек духовный, а следовательно, внутренний. Но он не замечает разницы, потому что не может сравнить своё нынешнее состояние с состоянием, которое имел прежде, на земле, ибо то состояние он уже оставил и пребывает в совсем ином.

Так, я часто слышал, как духи говорят, что, насколько им известно, они всё ещё находятся в предыдущем мире, с единственной лишь разницей, что они не видят тех, кого в прежнем мире покинули, и в то же время видят тех, кто из него ушёл или, иными словами, умер. Действительная причина, по которой они видят теперь этих людей, а не иных, заключается в том, что они теперь являются не природными людьми, а духовными, или субстанциальными. А духовный, или субстанциальный, человек видит духовных, или субстанциальных, людей точно так же, как природный, или материальный, человек видит природных, или материальных, людей. Но видеть друг друга они не могут из-за разницы между субстанцией и материей, которая точно такова, какова разница между причиной и следствием. А поскольку причина в собственном смысле тоньше, или чище, она не может явиться следствию, поскольку оно грубее, а следствие не может возникнуть перед причиной, которая тоньше, то есть ангел не может явиться человеку в этом мире, так же как человек не может явиться ангелу.

После смерти человек может стать духовным, или субстанциальным, потому что духовное было в нём всегда, невидное природному, или материальному, человеку, что можно сравнить с одеждой или кожей, которая его покрывает и из которой он выходит духовным, или субстанциальным, а следовательно, чище, глубже и совершеннее.

Духовный человек есть всегда человек совершённый, хотя природный человек его не видит. Это очевидно, ибо апостолы видели Господа после Его воскресения. Он явился, а потом исчез. И Он был всё тем же, видимый и невидимый. И они также утверждали, что когда видели Его, глаза их были открыты.

Люди продолжают оставаться людьми после смерти, и они остаются мужчинами и женщинами, ибо мужское остаётся мужским, а женское — женским, и они не могут обращаться одно в другое. Следовательно, мужчина должен жить дальше как мужчина, а женщина — как женщина, после смерти, став духовными…

Из этого творения проистекает то, что мужчина рождается быть разумеющим, а женщина — желающей, или, иными словами, мужчина рождается с наклонностью к знанию, в то время как женщина рождается к любви к тому, чтобы сочетать себя с этой наклонностью мужчины. Поскольку по внутренним формам образуются внешние, формой мужчины является форма разума, в то время как формой женщины является форма любви к этому разуму, вот почему у мужчины иное лицо, иной голос, иное тело, чем у женщины, ибо каждый знает — жесткое лицо, грубый голос, крепкое тело и к тому же борода во всех отношениях намного менее прекрасны, чем внешность женщины. Мужчина и женщина разнятся также в поведении и привычках. Словом, нет у них ничего одинакового, но между тем во всём есть подобие.

Конечно, мужское проявляется в мужчине в каждой части его тела, самой сокровенной, так же как в его образе мыслей и в каждом проявлении чувств. То же относится и к женскому в женщине. И, поскольку одно не может превратиться в другое, отсюда следует, что после смерти мужчина остаётся мужчиной, а женщина — женщиной…

Любовь к противоположному полу сохраняется, так же как и любовь супружеская у тех, кто попадает в небеса. Речь идёт о тех, кто уже на земле стали духовными людьми. Любовь к противоположному полу остаётся у людей после смерти потому, что мужчина остаётся мужчиной, а женщина — женщиной, а мужское в мужчине проявляется во всём его существе и в каждой его частице. То же можно сказать о женском в женщине. И каждая частица — даже самая наималейшая — их существа жаждет соединения. Далее, такое расположение к союзу было укоренено в человеке со времён творения, так что оно всегда присутствует в нём, а это означает, что первое (мужское) томится и жаждет соединения со вторым (женским). Любовь, рассматриваемая сама по себе, есть не что иное, как желание, и от него происходит стремление соединиться, а в супружеской любви — стать одним целым.

В конце концов, люди были созданы разнополыми именно с тем, чтобы двое могли быть как одно целое, ибо взятые вместе они и составляют совершённого человека. Без этого сопряжения они остаются каждый сам по себе, являясь частью — половинкой — целого. А поскольку такое стремление глубоко сокрыто в каждой частице мужчины и женщины и поскольку способность к соединению в одно и воля к нему заключены в каждой частице их существа, обоюдная и взаимная любовь к противоположному полу остаётся у человека и после смерти.

Я разделяю любовь к противоположному полу и супружескую любовь, поскольку любовь к противоположному полу есть нечто иное, нежели любовь супружеская. Любовь к противоположному полу легко найти у людей, живущих в мире, а супружеская любовь свойственна только духовным людям. Обычные люди любят и стремятся только к внешним союзам и тем удовольствиям, которые из них проистекают. Духовный человек любит и стремится к внутреннему союзу и к тем разновидностям счастья, которые дух от такого союза получает. И он может сказать, что таких разновидностей счастья, которые можно познать с одной женой, с коей он соединяется в одно целое, не счесть. И чем прочнее они соединяются, тем выше, шаг за шагом, поднимается его счастье к вечности. Но обычные люди даже не думают об этом.

Вот почему можно сказать, что супружеская любовь остаётся после смерти с людьми, допущенными в небеса, — ибо они становятся духовными людьми ещё на земле.

Всё это я познал на собственном опыте. До сих пор я считал достаточным подтвердить эти суждения разумными доказательствами того, что люди после смерти остаются людьми, мужчины — мужчинами, а женщины — женщинами, а также того, что любовь каждого остаётся с ним, — в особенности любовь к противоположному полу и супружеская любовь. Но с младенчества, от родителей и учителей, а позднее — благодаря учению и от священников — люди усваивают веру в то, что каждый из нас после смерти не сможет жить как человек до Судного дня. Более того, многие восприняли это мнение как предмет веры, который недоступен пониманию. По этой причине следовало подтвердить эти утверждения рассказами о том, что я видел собственными глазами, в противном случае человек, доверяющий лишь собственным ощущениям, скажет, исходя из вкоренённой в него веры: „Если бы люди после смерти продолжали оставаться людьми, я бы хоть что-нибудь увидел и услышал от них. К тому же не было ещё такого, чтобы кто-нибудь спустился с Небес или поднялся из ада, чтобы поведать нам о своей жизни“.

Дело в том, что ныне невозможно и никогда не было возможным, чтобы ангел сошёл с небес или какой-либо дух из ада поднялся для того, чтобы побеседовать с кем-либо из людей, как только с теми, у которых внутренние начала рассудка, или же духа, их Господом будут открыты, да и открытие это может быть осуществлено в полной мере у тех только, которые приуготовлены были Господом к восприятию того, что может постичь только духовная мудрость. Это самое и угодно было Господу сделать со мною для того, чтобы знание о том, каковы небеса и ад, а также о том, как люди живут после смерти, стало общедоступным, а не оставалось в неведении и не было бы в конце концов отринуто. Убедительные доказательства того, о чём и для чего я всё это говорю, не могут быть здесь приведены. Однако они собраны в книге „О небесах и об аде“, в её продолжении „О духовном мире“ и, наконец, в „Апокалипсисе открытом“. Те же из них, которые касаются непосредственно супружества, приведены в рассказах, помещённых в конце параграфов или глав настоящей книги» (цитата составлена по СЛ).

Точно такое же недоразумение, согласно Небесному Учению, произошло в христианстве и в отношении богатств, имуществ и приобретений в мире. Из-за буквального прочтения некоторых мест из Нового Завета в христианстве имущества и богатства всегда считались чем-то, если и не совершенно греховным и погибельным, то, во всяком случае, постыдным, прощаемым по слабости человеческой лишь в том случае, если значительная часть их раздавалась нищим или жертвовалась на «дела богоугодные». Но, согласно Небесному Учению, в реальности всё обстоит совершенно иначе:

«О принятии душ человеческих на небеса существуют различные мнения: иные полагают, что туда приемлются одни только бедные; другие — что туда одинаково приемлются бедные и богатые; а некоторые — что богатые не могут быть туда приняты, если они прежде не откажутся от своих имуществ и не станут наравне с бедными; и каждое такое мнение своё подтверждают Словом. Но люди, полагающие, что на небесах есть разница между бедным и богатым, не понимают Слова. Слово внутри духовно, в букве же оно природно; и потому приемлющие Слово в одном его буквальном смысле, нисколько не приемля в духовном, ошибаются во многом, и в особенности относительно бедных и богатых, когда, например, думают, что так же трудно богатым войти в царство небесное, как верблюду пройти сквозь ухо игольное, а что бедным взойти на небеса легко потому только, что они бедны, ибо сказано: „Блаженны нищие духом; ибо ваше есть Царствие Божие“ (Лука 6:20, 21). Но имеющие некоторое понятие о духовном смысле Слова мыслят иначе: они знают, что небеса открыты для всех живущих жизнью веры и любви, равно для бедных и для богатых… Мне дано знать доподлинно, что богатые столь же легко приходят на небеса, как и бедные; и что человек не исключается из небес за то, что он жил в достатке, как и не приемлется за одно то, что жил в нужде… Человек может приобретать богатство и увеличивать по возможности своё благосостояние, лишь бы это не было обманом или предосудительными средствами. Он может роскошно пить и есть, лишь бы не полагал в этом цели своей жизни; он может, смотря по состоянию и положению своему, помещаться с великолепием и, подобно другим, заниматься беседой, посещать увеселения и говорить о мирских делах. Нет надобности, чтобы он из особого благочестия ходил с грустным и печальным выражением лица и с поникшей головой, но может быть веселым и радостным; нет надобности и в том, чтобы он имущество своё отдавал бедным, если он не делает это по любви; словом, он может во внешнем обращении своём жить точно так же, как человек мирской, и это нисколько не помешает ему войти в небеса, лишь бы внутренне он мыслил о Боге как должно и поступал с ближним искренно и правдиво… Внешнее в человеке ничего не значит, но всё зависит от внутреннего, от которого внешнее происходит. Для пояснения вот пример: кто поступает искренно и никого не обманывает из одного страха законов или утраты доброго имени, а потому чести или выгод, тот стал бы всячески обманывать других, если бы только страх этот не сдерживал его; его мысль и воля — один обман, меж тем как дела его, судя по внешнему, кажутся правдивыми; этот человек, будучи внутренне неискренним и обманщиком, носит в себе ад. Кто же, напротив, поступает правдиво и никого не обманывает на том основании, что обманывать — значит идти против Бога и ближнего, тот, если бы даже и мог кого обмануть, не захотел бы этого; его мысль и воля служат ему совестью; такой человек носит в себе небеса. Дела того и другого, судя по внешнему, кажутся одинаковыми, но внутри они совершенно различны…

Итак, если человек может во внешнем жить так же, как и другой, может приобретать богатства, давать пиры, помещаться и одеваться великолепно, смотря по состоянию и должности, пользоваться весельями и удовольствиями и предаваться мирским делам ради службы и занятий и ради поддержания жизни умственной и телесной, лишь бы внутренне он признавал Господа и благоволил ближнему, — то ясно, что не так трудно, как думают многие, найти путь в царство небесное. Вся трудность в том, чтобы удержаться от любви к себе и к миру и воспрепятствовать их господству, ибо от этого источника исходит всякое зло…

Бедные идут на небеса не ради их бедности, но ради их жизни; жизнь каждого остаётся при нём, богат он или беден. Нет особенной милости для одного более, чем для другого: кто жил хорошо, тот приемлется, а кто жил худо, тот отвергается. Кроме того, бедность столько же, как и богатство, отклоняет и удаляет человека от небес: среди бедных весьма многие недовольны своей участью, очень честолюбивы и считают богатство за настоящее благословение; вследствие чего, оставаясь без него, они предаются гневу и худым помыслам о Божественном провидении, они даже завидуют имению других, при первом случае готовы их обмануть и точно так же предаются грязным наслаждениям. Совершенно иная участь тех бедных, которые довольны своей судьбой, которые в занятиях своих прилежны и усидчивы, любят труд, а не бездействие, поступают справедливо и честно, живя в то же время жизнью христианской…

Если думают, что бедным прийти (на небеса) легко, а богатым трудно, то это потому, что Слово в тех местах, где говорится о богатых и бедных, не было понято: тут под богатыми разумеются в духовном смысле те, которые изобилуют познаниями добра и истины, то есть те, что принадлежат к церкви, имеющей у себя Слово; а под бедными разумеются не имеющие этих познаний, но которые, однако, желают их, то есть те, что находятся вне церкви, где нет Слова. Под богатым, одевавшимся в порфиру и виссон и который был ввержен в ад, разумеется иудейский народ, названный богатым потому, что у него было Слово и, следовательно, познания добра и истины в изобилии; под одеяниями из порфиры означаются познания добра, а под одеяниями из виссона — познания истины; под бедным же, который лежал у ворот богатого и желал насытиться от крупиц, падающих со стола его, и который был отнесён ангелами на лоно Авраама, то есть на небеса, разумеются народы, которые не имели познаний добра и истины, но, однако, желали их (Лука 16:19—31). Под богатыми, которые, будучи приглашены на большой пир, извинились и не пришли, также разумеется иудейский народ, а под бедными, занявшими места их, разумеются народы, бывшие вне церкви (Лука 12:16—24). Теперь будет сказано, кого следует разуметь под богатым, о котором Господь сказал: „Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие“ (Матф. 19:24). В этом месте богатый означает богатых в том и другом смысле — как природном, так и духовном. В природном — богатых, изобилующих богатствами и полагающих в них сердце своё; в духовном же — богатых, изобилующих познаниями и наукой (из которых состоят духовные богатства) и желающих посредством их и собственного разумения проникнуть в предметы, относящиеся к небесам и церкви. Но как это противно Божественному порядку, то и сказано, что легче верблюду пройти сквозь игольные уши, ибо в этом смысле верблюд означает познание и научное вообще, а ухо игольное — духовную истину. Ныне не знают, что верблюд и ухо игольное имеют это значение, потому что до сих пор не была открыта та наука, которая учит духовному значению всех выражений, находящихся в буквальном смысле Слова» (НА 357—365).

Из вышеприведённой цитаты видно, что в новой церкви, основанной на книгах Учения, совершенно отсутствует та «великонищенская» идеология, которая была столь свойственна старому христианству. В новой церкви высшей добродетелью считается жизнь служений ближнему — служений семейных, служений общественных, служений для народа, служений для отечества, служений для церкви, которые могут осуществляться лишь посредством материальных средств различного рода. По этой причине в Небесном Учении жизнь праздная, сознательно нищая, ориентированная исключительно на «личное спасение», определяется как жизнь духовно очень ущербная и опасная, часто способствующая духовному развращению и духовной гибели ведущих её.

Согласно свидетельству Учения: «Я говорил, после смерти их, с некоторыми духами, которые, живя на земле, отказались от мира и предались почти уединённой жизни, чтобы, отделяясь мыслью от всего мирского, погрузиться в благочестивые размышления, полагая таким путём войти в царство небесное. Но эти люди в том мире в грустном состоянии духа: они презирают тех, которые не походят на них; негодуют за то, что им не дано наслаждаться большим счастьем, чем другим, полагая, что они заслужили его; вовсе не заботятся о других и уклоняются от всякого служения милосердия, хотя только посредством такового человек соединяется с небесами. Они более других желают быть на небесах, но, когда они возносятся до местопребывания ангелов, они наводят на них тоску, которая нарушает их счастье; поэтому они разобщаются и после того переносятся в пустынные места, где ведут жизнь, подобную той, которую вели в мире. Человек не иначе может сформироваться для небесной жизни, как только в здешнем мире конечных проявлений, ибо в конечном (или внешнем) проявлении должно заканчиваться каждое чувство. Если это чувство не выходит наружу и не проявляется в действиях, что совершается не иначе как в обществе людей, то оно глохнет и оканчивается тем, что человек не видит более ближнего, а только самого себя. Из этого ясно, что приводит к небесам жизнь милосердия к ближнему, жизнь, состоящая в том, чтоб поступать справедливо и прямо во всяком деле и во всякой службе, а не жизнь благочестия без этой жизни милосердия; что, следовательно, служения милосердия и затем расширение деятельности милосердной жизни могут увеличиваться по мере того, насколько человек предан деловым занятиям, и уменьшаться по мере того, насколько он от них удаляется» (НА 360).

* * *

И наконец, я хотел бы обратится к самой главной существенности Небесного Учения, которая, пожалуй, как никакая иная, ставит его в совершенно особое положение по отношению ко всем остальным христианским учениям, конфессиям и сектам. Эта особенность относится к трактовке в Учении личности и человеческого Господа Иисуса Христа, а также и мистического понятия Троицы. В Небесном Учении этой теме уделяется огромное, можно сказать, довлеющее значение, ибо, согласно Учению: «Господствующая идея относительно Бога входит во всё, принадлежащее церкви, религии и богослужению, и понятия богословские занимают в уме человеческом наивысшее положение, а понятие о Боге среди них располагается выше, чем все остальные. Отсюда и следует, что если оно ложное, то всё, расположенное под ним, в согласии с этим высшим принципом, от которого всё остальное проистекает, также будет ложным или искажённым, ибо то, что господст­вует, будучи высочайшим, составляет самую суть всего того, что от него производимо бывает. Эта существенность, как душа, формирует всё, ей подлежащее, как бы в своё тело, по подобию своему, и когда она входит своим собственным светом в истины, то неизменно заражает их своими порочностью и извращённостью» (КИУ 40).

Согласно Учению, именно в истолковании Божественности человеческого Иисуса Христа и в разумении того, что по сути собой представляет в Священном Писании понятие троичности этого человеческого, традиционно именуемой «Троица», христианская церковь и отступила дальше всего от подлинного смысла Господнего Слова, утеряв, таким образом, внутреннюю связь с исходящим оттуда наитием духовной Божественной истины. Именно из-за этого отступления и из-за потери непосредственного Божественного наития из Слова и произошли все многочисленные внутренние духовные беды и разорения как в рассудочном понимании, так во всём, относящемся к жизни религиозной, от чего так страдала христианская церковь в свои последние времена. Ибо, согласно Учению, когда  христианин теряет наитие Святого Господнего Духа при чтении Писания, он уже не в состоянии ни правильно понимать его, ни правильно поклоняться Богу, ни, затем, жить правильно, в соответствии с заповедями Писания.

В сокращённой форме главные принципы Небесного Учения относительно Божественного человеческого Господнего и о Троице изложены в следующем толковании на символ веры Афанасия, которое я заимствовал из книги «Учение Нового Иерусалима о  Господе»:

«Троица пребывает в Господе, и первая личность называется Отцом, вторая — Сыном, а третья — Святым Духом, и эта Троица в Слове именуется отдельно, как отдельно же именуются душа и тело, и от них исходящее, которые однако же составляют одно. Слово в буквальном смысле таково, что делит на части одно, как бы оно ни составляло одного; поэтому Иегову, Который есть Господь от вечности, Слово именует то Иеговой, то Иеговой Саваофом, то Богом, то Господом и в тоже время Творцом, Спасителем, Искупителем и Образователем, также как Шаддаем.

Его же человеческое, принятое в мире, оно называет Иисусом, Христом, Мессией, Сыном Божьим, Сыном Человеческим, а в Слове Ветхого Завета — Богом, Святым Израилевым, Помазанником Иеговы, Царём, Князем, Советником, Ангелом, Давидом. А так как Слово в буквальном смысле таково, что именует многих, которые однако же составляют одно, то христиане вначале, будучи простыми и всё понимая в буквальном смысле слов, разделили Божественность на три личности. Это было им позволено по их простоте; однако же так, что они веровали, что Сын бесконечен, несотворён, всемогущ, Бог и Господь, совершенно равен Отцу; сверх того они веровали, что их не два или три, а один сущностью, величием и славою, следовательно Божественностью.

Из этого следует, что вследствие Божественного попущения произошло то, что христиане вначале приняли учение о трёх личностях и при этом признавали, что Господь также есть бесконечный, всемогущий Бог и Иегова; ибо если бы они этого не признали, то не было бы никакой церкви, а церковь становится церковью только от Господа, и вечная жизнь всех происходит от Господа, а не от кого-либо другого.

Церковь становится церковью от Господа — это можно заключить единственно из того, что всё Слово от начала до конца говорит об одном только Господе и о том, что в Него следует верить. А те, которые в Него не верят, не получат жизни вечной, но гнев Божий пребудет на них (Иоанн 3:36). А так как всякий сам собою понимает, что если Бог один, то Он должен быть один как личностью, так и сущностью; если же кто мыслит, что Бог один, то он иначе не верует и не может веровать. Здесь я хочу привести всё учение, получившее название от Афанасия, и показать, что всё, там сказанное, истинно разумеемо только если вместо Троицы личностей разуметь Троицу личности.

Это учение следующее: „Кто хочет спастись, тот должен исповедовать эту кафолическую веру (другие говорят: христианскую): если же кто не исполнит этой веры: всей, в целости, без малейшего сомнения, тот погибнет в вечности. Эта кафолическая вера (другие говорят: христианская) следующая: мы поклоняемся одному Богу в Троице, и Троице в единстве, не соединяя личностей и не разделяя субстанции (другие: сущности); ибо первая личность принадлежит Отцу, вторая — Сыну, а третья — Святому Духу; но Божественность Отца, Сына и Святого Духа одна, равная славою и совечная величием. Каков Отец, таков Сын и Святой Дух. Отец несотворён, Сын несотворён и Святой Дух несотворён. Отец бесконечен, Сын бесконечен и Святой Дух бесконечен. Отец вечен, Сын вечен и Святой Дух вечен, но не три вечных, а один вечный, и не три бесконечных, также как не три несотворённых, а один несотворён и один бесконечен. Равно как Отец всемогущ, так и Сын — всемогущ, и Святой Дух — всемогущ, но не три всемогущих, а один всемогущий. Как Отец есть Бог, так и Сын — Бог, и Святой Дух — Бог, но не три бога, а один Бог. Как Отец есть Господь, так и Сын — Господь, и Святой Дух — Господь, но не три господа, а один Господь. Если мы обязаны признавать, по христианской истине, каждую личность Саму по Себе Богом и Господом, то кафолическая религия нам не позволяет называть трёх богов, или трёх Господов. (Другие же говорят, мы не можем по христианской вере признавать трёх богов или трёх господов.) Отец никем не создан, не сотворён, не рождён; Сын — не создан, не сотворён, но рождён Отцом; Дух Святой — не создан, не сотворён и не рождён Отцом и Сыном, но от Них исходит. Поэтому один Отец, а не три отца; один Сын, а не три сына; один Святой Дух, а не три святых духа. И в этой Троице никто не первый и не последний, и никто не больший и не меньший, но все три личности вместе вечны и совершенно равны. Как выше было сказано, так следует поклоняться Единству в Троице и Троице в Единстве (другие говорят, следует поклоняться трём личностям в одном Божестве и одному Богу в трёх личностях): поэтому кто хочет спастись, тот так должен думать о Троице.

Поэтому также для спасения необходимо правильно веровать в воплощение нашего Господа Иисуса Христа (другие, чтобы всякий постоянно веровал, что наш Господь есть истинный человек); ибо истинная вера состоит в том, чтобы мы веровали и исповедовали, что наш Господь, Иисус Христос, Сын Божий, есть Бог и Человек. Бог Отчею субстанцией (или сущностью, другие — природой), рождённый прежде мира, и человек субстанцией (другие: природой) от матери, рождённый в мире. Совершенный Бог и совершённый человек, состоящий из разумной души и человеческого тела: равный Отцу Божественностью, и менее (другие: ниже) Отца человечностью. И хотя Он Бог и Человек, но не два, а один — Христос: Он один не от претворения Божественности в тело, а от принятия человечности в Боге (другие говорят: Он один, однако не так, чтобы Божественность претворилась в человечность, а Божественность приняла в Себя человечность) совершенно один не слиянием (другие — смешением) сущности, а единством личности (другие, Он совершенно один, однако не так, чтобы две природы были смешаны, но Он — одна личность): как разумная душа с телом составляют одного человека, так Бог и человек составляют одного Христа. Он страдал ради нашего спасения, сошёл в ад, воскрес в третий день от смерти, вознёсся в небеса и воссел одесную Отца всемогущего; откуда придёт судить живых и мёртвых, в Его пришествие все люди воскреснут своими телами: и те, которые сотворили добро, войдут в вечную жизнь, сотворившие же зло — в вечный огонь“.

Все в этом учении, до самого последнего слова — истинно, когда вместо Троицы личностей разуметь Троицу личности. Это можно заключить из этих же мест, вторично выписываемых, где приведена эта Троица. Троица личности состоит в том, что Божественное Господа есть Отец, Божественное человеческое — Сын, а Божественное исходящее — Дух Святой. Если разумеется эта Троица, то человек может не только мыслить об одном Боге, но даже называть одного Бога: всякий видит, что иначе он может мыслить только о трёх богах, и это видел Афанасий, потому что в его учении также введены следующие слова: „Мы по христианской истине обязаны признавать каждую личность саму по себе Богом и Господом, но мы не можем по кафолической религии, или по христианской вере, упоминать или называть трёх богов или трёх господов“.

Притом никто не понимает, как Божественное, которое одно, может делиться на три личности, из которых каждая — Бог, тогда как Божественное неделимо; составлять же три личности в одном через субстанцию или сущность — не отдаляет мысли о трёх богах, а только даёт понятие об их единодушии.

Если вместо Троицы личностей разуметь Троицу личности, то всё в этом учении, даже в самых его последних словах, истинно. Это можно заключить из тех же мест, если переписать их следующим образом: „Кто хочет спастись, тот необходимо должен исповедовать эту христианскую веру. Эта христианская вера состоит в том, что мы поклоняемся одному Богу в Троице, и Троице в одном, не соединяя трёх личностей и не разделяя сущности. Троица одной личности называется Отцом, Сыном и Святым Духом. Божественность Отца, Сына и Святого Духа одинакова, равная славой и величием. Каков Отец, таков Сын и Святой Дух; Отец несотворён, Сын несотворён и Святой Дух несотворён. Отец бесконечен, Сын бесконечен и Святой Дух бесконечен. Отец вечен, Сын вечен и Святой Дух вечен, но не три вечных, а один вечный, и не три бесконечных, также как не три несотворённых, а один несотворён и один бесконечен. Равно как Отец всемогущ, так и Сын — всемогущ, и Святой Дух — всемогущ, но не три всемогущих, а один всемогущий. Как Отец есть Бог, так и Сын — Бог, и Святой Дух — Бог, но не три бога, а один Бог. Как Отец есть Господь, так и Сын — Господь, и Святой Дух — Господь, но не три господа, а один Господь. Хотя мы по христианской истине признаём Троицу в одной личности, которая есть Бог и Господь, но по христианской вере мы можем называть только одного Бога и одного Господа. Отец никем не создан, не сотворён, не рождён; Сын — не создан, не сотворён, но рождён Отцом; Дух Святой — не создан, не сотворён и не рождён Отцом и Сыном, но от Них исходит. Поэтому один Отец, а не три отца; один Сын, а не три сына; один Святой Дух, а не три святых духа; и в этой Троице нет большего и меньшего, но они совершенно равны. Так что должны поклоняться Единству в Троице и Троице в Единстве, как об этом выше было сказано“.

Это сказано в учении о Троице и Единстве Божьем; затем там же говорится о принятии Господом в мире человеческого, что называется воплощением; там также, все вообще и в частности в учении, истинно, когда отдельно разуметь человеческое от матери, бывшее в Господе в то время, когда Он находился в состоянии уничижения или опустошения и когда Он испытывал искушения и крестное страдание, и человеческое от Отца, в котором Он был в состоянии прославления или соединения; ибо Господь принял в мире человеческое, зачатое Иеговою, который есть Господь от вечности, и рождённое девой Марией, поэтому в Нём было и Божественное, и человеческое, Божественное — от Его Божественного от вечности, и человеческое — от матери Марии во времени; но Он совлёк это человеческое и облёкся в человеческое, которое было Божественным. Именно оно называется Божественным человеческим и в Слове разумеется под Сыном Божьим. Поэтому, когда под материнским человеческим разумеется всё предыдущее в учении о воплощении, в котором Он был, находясь в состоянии уничижения, а под Божественным человеческим, в котором Он был, находясь в состоянии прославления, разумеется всё там последующее, то всё это также согласно.

С материнским человеческим, в котором Он был, находясь в состоянии уничижения совпадает всё предыдущее в учении: „Иисус Христос был Бог и человек, Бог Отчею субстанцией, а человек субстанцией матери, рождённый в мире; совершённый Бог и совершённый человек, состоящий из разумной души и человеческого тела; равный Отцу Божественным, менее Отца человеческим“. Затем следующее: „Это человеческое не претворилась в Божественное и с ним не слилось, но совлечено, а вместо него принято Божественное человеческое“. С Божественным человеческим, в котором Он был, находясь в состоянии прославления, и в котором теперь пребывает в вечности, совпадает следующее в учении: „Хотя наш Господь Иисус Христос Сын Божий есть Бог и Человек, но не два, а один Христос, и притом Он совершенно один, ибо одна личность, потому что, как душа с телом составляют одного человека, так Бог и человек составляют одного Христа“.

Бог и человек в Господе по учению не две, а одна личность, они же составляют такое единение, как душа с телом составляет одно, это ясно видно из многих мест, Им Самим сказанных, как например, Отец и Он — одно, всё Отца принадлежит Ему, и всё Его принадлежит Отцу; Он в Отце и Отец в Нём; всё дано в Его руку; Ему принадлежит всякая власть; Он есть Бог неба и земли, верующий в Него имеет жизнь вечную; и затем: Он вознёсся в небеса Божественным и человеческим, и там воссел одесную Бога, то есть Он всемогущ; и много других мест, в большом обилии выше приведённых из Слова о Его Божественном человеческом. Все эти места свидетельствуют, что Бог один, как личностью, так и сущностью, в Нём содержится Троица и этот Бог есть Господь».

Как видим — главенствующей идеей Небесного Учения является та, что Иисус Христос после Своего прославления есть Сам Господь Бог, единый в личности и сущности, и что Его Божественное человеческое состоит из трёх раздельных степеней — Отца, Сына, и Духа Святого, но это раздельные степени существования единого Бытия и единой Божественной личности. Отсюда можно понять, почему известный русский философ Владимир Соловьёв назвал в своей статье о Сведенборге Небесное Учение «абсолютным христианством».

В заключение я хотел бы привести ещё одну цитату, в которой Учение излагает те два главнейших принципа, которые составляют как бы квинтэссенцию всей доктрины новой церкви:

«Есть две существенности особо новой Господней церкви принад­лежащие. Первая из них та, что Господь единый есть Бог небес и земли, и что Его человеческое Божественно. Из этого следует, что Бог един как сущностью, так и личностью, и в Нём заключена Божественная Троица, и что Господь и есть этот Бог. Вторая же (существенность) заключается в том, что только те обладают  милосердием и верой, кто живёт в соответствии с заповедями Десятословия, заключающимися в том, что не следует делать зло, и лишь в той мере, насколько кто-либо избегает зол, отвращаясь от них, как от грехов перед Богом, в той же мере он творит и добро, принадлежащее милосердию, и в той же только мере он почитает истины, вере принадлежащие…

Те, кто уничтожат эти две главные существенности, принадлежащие новой церкви Господа, погибнут от любви адской, ибо тот, кто не живёт в соответствии с заповедями Десятословия, так же как и не приходящий к Богу Спасителю и Искупителю, не может пребывать иначе чем в любви адской, и не может он также избежать и  участи быть ею погубленным навсегда…

Отвращающиеся от этих двух главных существенностей новой Господней церкви не в состоянии получать никакой истины с неба, каковой истиной является истина учения веры из Слова, ибо они пребывают в своих собственных видах лжи и заблуждениях. И они постоянно низвергают себя во зло и ложь всякого рода, в той же степени, насколько они от этих двух существенностей отвращаются и их разрушают» (АО 484, 494, 496, 498, 537).

* * *

Как видим из вышеизложенного, с одной стороны, Небесное Учение представляет собой исключительно сложную мистико-философскую религиозную концепцию, для вмещёния которой едва-едва хватает тридцати полновесных томов, да и то, многое остаётся выраженным сугубо конспективно или вообще так и остаётся лишь в общем изложении. И между тем всю многосложность этого учения можно выразить посредством очень немногих, вполне ясных и доступных любому христианину принципов, разумение и следование которым, как утверждает само это учение, является вполне достаточным для преобразования жизни верующего и вхождения его в духовные состояния новой Господней церкви, и затем в вечное блаженство Духовного Господнего Царства на небесах. И принципы эти, изложенные в книге «Истинная христианская религия» заключаются в следующих пяти пунктах.

1. Бог один, и в Нём — Божественная Троица. Он — Господь Бог Спаситель Иисус Христос.

2. Спасительная вера — это верить в Него.

3. Нельзя делать зло, потому что оно дьявольское и от дьявола.

4. Нужно делать добро, потому что оно Божье и от Бога.

5. Делать добро человек должен, как если бы он делал сам, а верить нужно, что это от Бога в нём и через него.

Последняя и завершающая книга нового Господнего откровения, или же Небесного Учения Нового Иерусалима, была названа по Господнему провидению «Истинной христианской религией». Главной особенностью книги этой, столь заметно выделяющей её среди остальных текстов нового Господнего откровения, является прежде всего то, что книга эта есть универсальное изложение всего относящегося к учению веры новой церкви в окончательной и однозначно зафиксированной форме. Именно в этой книге все частности этого Учения были сконцентрированы Господом в едином и неразрывном комплексе, о котором сказано было, что он является универсальной наукой веры новой церкви, или же основой и фундаментом её внешних, или же природных, познаний, происходящих из Слова и относящихся к Божественности Господа и к духовным началам церкви.

И так как церковь всегда зачинается, как у отдельного человека в частности, так и в любом сообществе человеческом в целом, именно во внешних, или же в природных, началах, к которым и относятся все научные познания из Слова, принадлежащие науке веры в церкви, посему, как в книге «Истинная христианская религия» было написано: «Когда эта книга была окончена, Господь созвал двенадцать Своих учеников, которые следовали за Ним в мире; а днём позже Он послал их проповедовать всему духовному миру евангелие о том, что Господь Бог Иисус Христос — царь, и царство Его — во веки вечные, как предсказано через Даниила (7:13,14) и в Откровении (11:15)» (791).

Из этой цитаты видно, какое значение имеет эта книга для новой Господней церкви, в частности, да и для всего христианского мира вообще, а также и то, что именно через эту книгу Господом утверждено было в Его новой церкви всё то, что относится к области религиозных познаний у человека природного и мирского, в каковых познаниях последние, или же природные, начала церкви Господней всегда зачинаются и покоятся.

Отсюда также видно, каким именно образом возникло и собственно название книги этой.

Согласно Небесному Учению, все события во вселенной происходят одновременно в двух раздельных степенях её существования, и мир духовный имеет опору и существует посредством форм материальных мира природного, как своей основы и фундамента своего существования. Согласно Учению, Божественное наитие, зачинаясь в Господе от вечности, наполняет собою сначала мир духовный, образуя там духовные субстанции, а затем завершается в мире природном, образуя здесь формы материальные.

Но такая последовательность относится именно к порядку нисхождения форм, как раздельному, так и одновременному. Из чего следует, что, хотя по порядку нисхождения духовные субстанциальности всегда предшествуют формам материальным, но они тем не менее не могут существовать вне этих форм, и, следовательно, не предшествуют им по абсолютному существованию. Понять это в совершенстве нельзя, если не абстрагироваться предварительно от понятий пространства и времени и не осмысливать порядок таковой в понятиях раздельных и сплошных степеней, а также и состояний субстанциальных; но если воспринимать это из реальности пространства и времени, то в первом приближении можно сказать, что любое событие происходит одновременно в мире духовном и в мире природном, каждое в своих особых формах, которые связаны между собою лишь соответствиями по раздельной степени. Но при этом по порядку раздельных степеней формы духовных субстанций предшествуют формам природным, или же материальным, — предшествуют не по времени, а по порядку происхождения из «центра» бытия, каковым является Господь от вечности.

При этом события и формы не существуют и не завершаются в своём существовании до тех пор, пока они не пройдут полного круга нисхождения и восхождения к Господу от вечности. Круг этот заключается в том, что наитие Господне должно не только от Него сойти через формы промежуточные даже в самые последние степени существования вселенной, или же в формы материальные, но затем оно должно к Нему также и вернуться, уже обратно, от форм природных, или же материальных, через соответствующие им формы духовные, или же субстанциальные. Именно так всё сотворённое во вселенной и обретает свою полноту и завершённость.

В нашем случае в рамках Небесного Учения мы имеем именно этот самый полный круг, когда Сущий от вечности подвигся, дабы сойти на землю и посетить вновь народ свой, как Он это время от времени и совершает, дабы восстановить падшее и вновь оживотворить погибающее.

Тому, что площадкой проявления силы Своей изначальной Господь выбрал сознание именно старого шведского натурфилософа, было несколько причин, главной из которых послужило то, что научности природные, на которых сознание это построено было, оказались необыкновенно полезными для создания научностей духовных, посредством которых и действовал Господь, создавая Свой материальный инструмент для раскрытия и воздействия из смысла буквального Слова Ветхого и Нового Заветов.

Суть этой главной причины Сведенборг так описывает в диалоге, помещённом им в небольшое произведение, названное «О сообщении души и тела»:

«Однажды некто спросил меня, каким образом я из философа стал богословом, и я ответил: „Точно таким же образом, как рыбаки стали учениками и апостолами через Господа“; и я присовокупил, что я так же с самой ранней молодости был рыбаком духовным. После этого ответа он спросил, что значит рыбак духовный; я сказал, что рыбак в духовном смысле Слова означает человека, разумно ищущего и изучающего истины природные, а затем и духовные… После сего я доказывал происхождение этого значения рыбаков по „Апокалипсису открытому“ (Apocalypsis revelata — изданный в Амстердаме в 1766 г.), а именно, что воды означают истины природные (50 и 932); точно так же поток (409, 932); рыбы — тех, которые находятся в природных истинах (405) и, следовательно, рыбаки — тех, кои исследуют и изучают истины. Услышавши эти объяснения, вопрошавший меня возвысил голос и сказал: „Теперь мне понятно, почему Господь избрал рыбаков своими учениками, и потому я не удивляюсь более тому, что он и тебя избрал и призвал, так как ты, по твоим словам, с самой ранней молодости был рыбаком в духовном смысле, то есть исследователем истин природных; если теперь ты делаешь это относительно истин духовных, то это потому, что они основаны на первых“. К сему он присовокупил, как человек разумный, что один Господь знает, кто способен постигнуть то и учить тому, что принадлежит к его новой церкви, должен ли это быть кто-либо из первосвятителей, или кто-либо из подчинённых. Он говорил, между прочим: «Кто из богословов между христианами не изучал сначала философию в академиях, прежде чем быть посвященным в богословы? Откуда он иначе взял бы разумение?» (ДТ 20).

Необходимость же появления этого нового «богословия» (которое на самом деле есть непосредственное Господне откровение, совершаемое в полной духовной силе Самим Господом Иисусом Христом из предвечного Слова Своего) он там же объясняет следующим образом: «Наконец, он сказал мне: „Так как ты стал богословом, сделай известным твоё богословие“. Я ответил: „Вот какие в нём два принципа: Бог один и сочетание милосердия и веры“. „Кто отрицает эти два принципа?“ — возразил он. Я ответил: „Нынешнее богословие, внутренне проверенное“».

Отсюда становится понятным, почему книга, завершающая это откровение, названа была именно таким образом — истинная христианская религия. А именно потому, что богословие церкви христианской дошло до таких пределов, что стало внутренне отрицать два главнейших принципа, на которых подлинное христианство в человеке церкви только и может существовать и базироваться. Вот Господу и пришлось вновь посетить Свою церковь, дабы вручить ей, как противоядие, то подлинное, нисшедшее с небес христианское богословие, ту подлинную духовную науку веры, из которой только и возможно присутствие в сознании у христианина духовного просветления в Писании, которое происходит от наития Господнего Святого Духа.

Отсюда же ясно также, почему именно по завершении этой книги, посредством которой всё в мире духовном, в формах субстанциальных, и всё в мире природном, относящееся к познаниям и научностям в Священном Писании, или же к подлинно христианскому богословию, было приведено Господом в полный и окончательный порядок, Им, Господом, были посланы двенадцать апостолов проповедовать подлинное, истинное христианство всей общности тех, кто, оставив мир материальный, должен был выбрать свою окончательную судьбу в вечности. Ибо книгой этой завершена была та часть круга откровения, которая относилась к нисходящей линии второго Господнего пришествия, и отныне началась другая часть круга, а именно — восхождение, возвращение нисшедшего от Господа от вечности в творение нового духовного субстанциального комплекса состояний церкви к самому же Господу, что совершается возрастанием и развитием субстанциальностей духовных посредством познаний из Слова Господнего уже в членах Его церкви, возрастанием, которое, раз начавшись в мире природном, продолжается непрестанно уже в целую вечность, всё более и более возвышаясь, обратно к породившему его Источнику. Каковое возрастание и развитие происходит лишь посредством духовных служений, совершаемых, по Святому Писанию, членами церкви для ближних своих. Именно в таких служениях, направленных к добру (или же собственно к Господу) в ближнем и возвращается назад добро любви, нисшедшее наитием свыше в первом, или же нисходящем, цикле Божественного посещёния.

И книга «Истинная христианская религия» в этом благовестии занимает совершенно особое положение. Ибо в ней, как в своеобразной энциклопедии, собраны все начала и основополагающие истины этого нового откровения, и она составляет собою как бы фундамент той стены, которая огораживает Новый Иерусалим со всех сторон и очерчивает однозначно границы этого Учения, служа в то же время для многих теми формальными воротами, которыми они в Учение входят.

Там, дальше, за воротами, во глубине Священного Града возвышаются и башни «Ангельских мудростей», и мощные стены университета «Тайн небесных», и прекрасные, блаженные сады «Любви супружеской», и просветительская гимназия «О небесах», и изящный Храм Мудрости, где на алтаре лежат духовные аналоги книг Учения. Но чтобы войти в Священный Град, новопришедшему непременно нужно пройти ворота этой книги, а чтобы случайно его не покинуть, подвергнувшись риску обрушится ненароком в пропасть геенны огненной, ему нужно постоянно сверяться с планом границ Града, очерченным на её страницах.

Именно поэтому книга эта и была названа так — истинная христианская религия, ибо она несёт в себе всю ту универсальность познаний в вере, посредством которой человек, стремящийся обрести Учение Христово в его подлинной чистоте и истинности, может в полной мере приобщится к такому постижению.

Васильев Александр Валентинович,
пастор Новой Господней церкви,
которая есть Новый Иерусалим, г. Львов.